"Лион Фейхтвангер. Статьи" - читать интересную книгу автора

его судьба. Из грандиозного поэтического символа веры всего народа
Гофмансталь превратил "Эдипа" в драму отдельного человека, в драму
одиночки, - он изгнал из трагедии божество.
И тем самым особенно резко выпятил именно ту сторону, которая чужда нам
в Эдипе. Еще четыре года назад по этому поводу автор настоящей статьи
написал: "После того как Гофмансталь в своем "Эдипе и сфинксе"
"очеловечил", так сказать, именно те предпосылки к "Царю Эдипу", которые
для нас, по-видимому, уже мертвы, после того как он отбросил или отодвинул
на задний план все, что могло заставить нас уверовать в богов Греции и в
их оракулов, ему волей-неволей придется в своем переводе "Царя Эдипа"
заменить психологическое развитие застывшим понятием судьбы и
сверхчеловеческим вмешательством различных богов. Так и случилось, и обе
трагедии оказались совершенно чуждыми друг другу. "Эдип и сфинкс" не
только не создает никаких внутренних предпосылок для действия "Царя
Эдипа", но и просто уничтожает их, чем в значительной мере лишает трагедию
ее драматической силы.
Впрочем, обратимся сейчас только к гофмансталевскому "Эдипу". Он, во
всяком случае на первый взгляд, кажется довольно верным переложением
Софокла. Но в том-то и дело, что только довольно верным. У Софокла каждое
слово накрепко сцеплено с предыдущим, песни хора сокращены до минимума.
Заменить или вычеркнуть из этой трагедии хотя бы одно слово - значит
ранить самую душу произведения. Четыре года назад автор настоящей статьи
опасался, что "Царь Эдип", в котором нет ни единого лишнего слова,
покажется Гофмансталю чересчур скупым на слова. К сожалению, случилось
обратное. Может быть, лирику Гофмансталю, которого так часто упрекали в
многословии, захотелось показать, на какую краткость он способен, чтобы
еще усилить драматизм грека. К сожалению, он повредил при этом
драматический нерв произведения.
И, наконец, язык. Стиль Гофмансталя убивает дух Софокла. Искривляет
ясную прямоту грека. Подменяет рисунок цветом, религию - вялым
психологическим толкованием, эллинизм - назарейством. У меня нет сейчас
возможности показать на примерах, как на каждом шагу язык венского
писателя превращает спокойное смирение гражданина Аттики в трепетную
нервозность. Этому способствует все - ритм, интонации, даже опущенное или
вставленное междометие. Человек, который всей душой ищет путь в страну
греков, должен больше уважать их священнейшие законы, чем это сделал
Гофмансталь.



"ЦЕЗАРЬ И КЛЕОПАТРА"


С драматургической точки зрения безразлично, что считать основной
линией комедии Шоу: героическое ли преодоление Цезарем его последнего
чувственного порыва или превращение Клеопатры из безобидной кошечки в
опасную змейку. Рим и Цезарь - первое большое приключение в жизни
египтянки, Египет и Клеопатра - последнее в жизни римлянина; и я полагаю,
что именно этот параллелизм между первыми шагами царицы и заключительными
аккордами диктатора определяет ритм произведения и колею, по которой