"Лион Фейхтвангер. Настанет день" - читать интересную книгу автора

было семнадцать ссыльных, а местных уроженцев около пятисот. Конечно,
приходилось во многом себе отказывать, и потом, очень надоедало видеть все
тех же людей. Скоро они знали друг друга до последних черточек. Совместная
жизнь на голой скале, когда кругом только бескрайнее море, повергла
некоторых в меланхолию, они становились раздражительными, возникали
трения; временами между ссыльными разгоралась такая ненависть, что они,
как пауки в банке, готовы были сожрать друг друга. Но в этой жизни была и
хорошая сторона, - по крайней мере, не мелькают вокруг, как в Риме,
бесчисленные лица, не надо быть все время на людях, живешь предоставленная
самой себе. Она лично в этих беседах с самой собой сделала немало
интересных наблюдений. Кроме того, бывали и сильные переживания, о которых
в Риме и понятия не имеют, например, волнение, когда каждые шесть недель
приходит корабль с почтой и газетами из Рима и со всякой всячиной,
заказанной оттуда. В общем, закончила она, неплохое было время, а так как
сама Луция была весела и полна жизни, то ей охотно поверили.
Оставался вопрос, как пойдет теперь ее жизнь в Риме и как сложатся ее
отношения с императором. Об этом говорили без стеснения; особенно
откровенно высказывались Клавдий Регин, сенатор Юний Марулл и бывший муж
Луции Элий, которого она, не задумываясь, пригласила на этот ужин. Завтра
же, заявил Элий, Луции станет совершенно ясно, чего ей в будущем ждать от
Фузана. Если он сразу пожелает увидеться с ней с глазу на глаз, это плохой
знак, значит, он намерен объясняться. Но вероятнее всего Фузан так же
боится объяснений, как боялся их в свое время он, Элий, и потому
постарается разговор оттянуть. Да, он, Элий, готов держать пари, что
император завтра же пожелает обедать в кругу семьи, так как сначала
захочет увидеться с Луцией на людях.
Что касается Луции, то она, видимо, не испытывала страха перед
предстоящим объяснением с императором. Без робости называла она Домициана
его прозвищами и в присутствии всех заявила Клавдию Регину:
- Вы должны потом уделить мне пять минут наедине, мой Регин, и
посоветовать, что мне следует потребовать от Фузана, прежде чем с ним
помириться. Если он, как мне говорили, действительно потолстел, пусть
платит больше.
Как и большинство его гостей, Домициан плохо спал в эту ночь. Он все
еще не осведомился, здесь ли Луция, но внутренний голос уверенно
подсказывал ему, что она здесь и они опять спят под одной крышей.
Он раскаивался в том, что обидел Норбана. Если бы не это, он уже
наверняка знал бы, чем Луция занималась на острове Пандатарии, куда была
сослана. Она видела там немногих мужчин, и трудно себе представить, чтобы
хоть один из них заслужил ее благосклонность. Правда, поручиться за нее
никак нельзя, она способна на все. Может быть, она все-таки спала с
кем-нибудь из этих мужчин, даже с рыбаком или просто с кем-нибудь из того
сброда, который жил на острове. Но узнать правду он мог только от Норбана
и сам же так глупо зажал ему рот.
И если бы даже он знал все, что происходило на Пандатарии, знал бы
каждую минуту ее жизни, это едва ли повлияло бы на него. Волнуясь и ощущая
неловкость и желание, ожидал он предстоявшего завтра объяснения с Луцией,
оттачивал фразы, которыми хотел сразить ее, - он, великодушный Домициан,
бог, - ее, грешницу, милостиво им прощенную. Но он знает заранее, что,
какие бы фразы для нее ни приготовить, она только улыбнется, а в конце