"Лион Фейхтвангер. Настанет день" - читать интересную книгу автора

- Да, - продолжал он, и взгляд его светлых глаз выдержал испытующий
взгляд матери, - я должен поехать в Иудею, раз там началось. Я должен
очиститься. - Как загадочно прозвучали они, эти страстные, отрывистые
слова "я должен очиститься"; однако даже простодушный солдат Анний понял
их скрытый смысл. Павел стыдился своего отца, у него была потребность
как-то искупить свое рождение от этого отца.
Хватит! Анний больше не желал слышать их ужасные разговоры, он
вмешался:
- Мне не нравится, когда ты говоришь такие вещи, - упрекнул он Павла.
Павел почувствовал, что зашел слишком далеко, но продолжал, хотя и в
более умеренных выражениях:
- Полковнику Юлиану просто будет непонятно, - сказал он, - если я, при
теперешних обстоятельствах, не поеду в Иудею. Мне не хотелось бы потерять
дружбу полковника Юлиана.
Дорион сидела, тонкая и хрупкая, в небрежной и все же строгой позе, ее
несколько крупный рот, дерзко выступавший на высокомерном лице, чуть
улыбался загадочной улыбкой. Несмотря на то что Анния раздражала ее
улыбка, он чувствовал, как сильно любит эту женщину, любит навсегда.
Дорион же посмотрела на учителя своего сына и спросила:
- А что думаете вы, Финей?
Этот обычно столь спокойный, элегантный человек с трудом скрывал свое
волнение. Он нервно сгибал и разгибал длинные пальцы тонких
болезненно-бледных рук, даже ноги его в греческих башмаках беспокойно
дергались. Его терзали противоречивые чувства. С одной стороны, ему было
больно при мысли, что он окончательно потеряет Павла. Он так любил
красивого, одаренного мальчика, так горячо старался привить ему свой
эллинизм. Правда, Финей видел, что Павел понемногу ускользает от него, но
ему, Финею, будет очень тяжело, если тот окончательно и навсегда станет
римлянином, а когда он вступит в римский гарнизон, этого не избежать. С
другой стороны, для него было большим утешением представлять себе, как
больно ранен будет Иосиф, узнав, что его родной сын, его Павел принимает
участие в борьбе против его народа на стороне римлян. Своим глубоким,
благозвучным голосом Финей сказал:
- Мне было бы очень тяжело, если бы наш Павел отправился в Иудею, но,
должен признаться, в этом случае я бы понял его.
- И я понимаю его, - заявила госпожа Дорион и добавила: - Боюсь, сын
мой Павел, что не смогу долго отказывать тебе в этом.
Путешествие в Иудею, в такое время года, было делом нешуточным, даже
опасным. Павел готовился усердно и обстоятельно. Он был по-юношески
счастлив; в нем не осталось и следа резкости, страстности, столь часто
пугавших его близких. Совершенно стерлись и те еврейские взгляды и черты,
которые старался ему привить отец. Исчез и эллинский дух, которым так
жаждали пропитать его душу мать и учитель. Победила среда, где он жил,
время, в котором он жил: сын еврея и гречанки окончательно стал
римлянином.


Деревянной, неуклюжей походкой прогуливался император мимо клеток
зверинца в своем Альбанском имении. Дворец должен был служить только
летней резиденцией, но Домициан нередко приезжал сюда и в холодное время