"Лион Фейхтвангер. Мудрость чудака, или Смерть и преображение Жан-Жака Руссо" - читать интересную книгу автора

гуляли, они грезили, они думали о чем-то своем, у Жан-Жака было время
внимательно вглядываться в лица.
Гуляющих становилось все больше. Но ни одно лицо не внушало ему
надежды, что от брошенной им искры оно озарится светом. Однако нельзя
больше колебаться, нельзя больше увиливать, надо наконец сделать попытку.
Вот идет пожилой господин, идет неторопливой походкой, лицо у него
приветливое, и как раз никого нет поблизости. Жан-Жак подходит и
протягивает листок.
- Прошу вас, мосье, возьмите и прочитайте, - говорит он своим грудным
красивым голосом.
Седой господин не знает, как отнестись к этому непонятному человеку.
- Сколько стоит ваша брошюра? - осторожно спрашивает он.
- Прочтите, мосье, это все, чего я хочу, - настойчиво просит Жан-Жак. -
Прочтите во имя человечности, во имя справедливости.
Господин, недоверчиво насупившись, начинает читать. "О вы, граждане
Франции, - читает он, - граждане того народа, который некогда был таким
сердечным, таким добрым, что стало с вами?"
"Ах, - подумал он, - это, очевидно, один из тех псевдофилософов, тех
фантазеров, которые хотят перестроить Францию и весь мир". Он читает еще
несколько строк. А потом наставительно, ибо сам он был философ, но философ
с холодным рассудком и чувством меры, он сказал Жан-Жаку:
- Вы тут написали какую-то заумь, друг мой. Вы не усвоили того, чему
учились. Вам нужно бы сначала заняться простыми книгами по истории,
географии. А затем, получив некоторую подготовку, вы могли бы приступить к
Вольтеру или Руссо.
- Дочитайте, по крайней мере, до конца, - слабо попросил Жан-Жак.
Но господину уже надоели и этот человек, и его воззвание.
- Благодарю, мой друг, - сказал он и вернул Жан-Жаку листок. - Мне все
ясно. - И размеренным шагом, но не мешкая, удалился.
Жан-Жак сел, глубоко вздохнул, закрыл глаза. Снова набрался смелости.
Мимо шла молодая дама. Женщины всегда понимали его лучше мужчин. Дама
красивым естественным движением держала над собой зонт, под ним светилось
нежное, тонкое лицо. Несомненно, она читала "Новую Элоизу" и плакала над
ней, несомненно, его идеи запечатлелись в ее сердце. Жан-Жак подошел.
- Я несчастный человек, мадам, - сказал он тихим, вкрадчивым голосом, и
так как она, испугавшись, собиралась быстро пройти мимо, он поспешил
добавить: - Уделите мне минуту внимания, мадам. Прошу вас от имени всех
гонимых созданий.
Дама замедлила шаг.
- Пожалуйста, прочитайте, - горячо продолжал Жан-Жак, - и вы тотчас
увидите: это голос человека, которому причинили неслыханные страдания и
обиды. Подарите мне десять минут, заклинаю вас. Прошу вас, мадам,
прочитайте! - И он протянул ей воззвание.
Дама остановилась. Она и в самом деле читала "Новую Элоизу" и была
впечатлительна, этот явно опустившийся человек показался ей интересным,
что-то в его голосе тронуло ее. Но у нее здесь, в саду, было назначено
свиданье с другом, она могла побыть с ним всего двадцать минут, не он ли
уж показался в конце аллеи?
- Успокойтесь, сударь, успокойтесь, - сказала она участливо и не взяла
его воззвания.