"Лион Фейхтвангер. Лже-Нерон" - читать интересную книгу автора

"Он хорошо подготовился, - отметил про себя Варрон, - он хорошо изучил
материалы обо мне. Это все тот же старый добрый приятель. Пожалуй, он
именно потому и стремился в Сирию, а не в какую-нибудь другую провинцию,
что здесь сижу я".
Заканчивая последнюю фразу, Цейон вытянулся еще больше. Варрон окинул
его взглядом. "Я легко с ним справлюсь, - с радостью подумал он. - Он был
и всегда будет ничтожеством. Именно вот такие ничтожества иногда, в своем
наигранном молодечестве, позволяют себе увлечься и пойти на внезапные
насильственные действия, чреватые неожиданными последствиями". И тут ему
вдруг пришло на ум прозвище, которое он напрасно старался вспомнить все
время. Дергунчик! Конечно, Дергунчик! Вот как они прозвали в школе Цейона!
Так назывались продававшиеся на сатурналиях деревянные куклы с подвижными
руками и ногами; с помощью рычажка их можно было, потехи ради, вывести из
первоначального положения - на корточках - и заставить вытянуться, а затем
снова присесть. И прозвали так Цейона именно в насмешку над его потугами
казаться выше, чем он был на самом деле.
Варрон развеселился, вспомнив прозвище Цейона. Он переменил тему
разговора. Стал подробно расспрашивать губернатора о его частной жизни,
настроении. Как оказалось, Цейон опасался, что ему не так уж легко будет
вжиться в этот некультурный мир восточного города. Предместье Антиохии,
Дафне, где были расположены виллы большинства аристократов и богачей,
местность, известная всему миру своей бесстыдной роскошью, была не
особенно приятным соседством для римского чиновника, исповедовавшего
взгляды стоиков.
Собственно говоря, первый визит бывшего сенатора губернатору Сирии уже
достаточно затянулся. Однако Цейон задержал Варрона и снова заговорил о
политических делах.
- Скажите, мой Варрон, - спросил он, - неужели вы и теперь, когда в
здании правительства сидит не чужак, а я, будете чинить затруднения по
поводу налога, предназначенного на проведение смотра эдесских войск?
Дело было в том, что расходы по содержанию римского гарнизона в городе
Эдессе, столице одноименного формально независимого государства по ту
сторону Евфрата, согласно договору, должна была покрывать сама Эдесса. Но
римский губернатор взимал сверх того в Сирии специальный налог для
проведения ежегодной проверки состояния войск по ту сторону границы.
Фискальные органы Антиохии стояли на той точке зрения, что Варрон, как
гражданин римской провинции Сирии, обязан платить этот "инспекционный"
налог; Варрон же считал, что он уже платит его в качестве подданного
Эдессы и что это было бы двойным обложением. Важны были не шесть тысяч
сестерций, которые не имели значения ни для Варрона, ни для
правительственной казны, - важен был принцип. Правителей в Антиохии злило,
что этот знатный барин, который был в опале у Рима и все же обладал
правами римского гражданина, оборачивался, по своему произволу, то римским
подданным, то подданным одного из месопотамских княжеств. Поэтому вокруг
налога между правительством Сирии и Варроном шел длительный, вежливый и
ожесточенный спор.
И вот сейчас Варрон снова приводит старые доводы, известные губернатору
уже по документам: такое двойное обложение не только юридически
недопустимо, оно и политически опасно, оно подчеркнуло бы двусмысленный
характер тамошнего гарнизона, его враждебность Эдессе.