"Лион Фейхтвангер. Сыновья ("Josephus" #2)" - читать интересную книгу автора

О Ягве! Расширь мое сердце,
Чтобы постичь вселенной твоей многосложность.
О Ягве! Расширь мне гортань,
Чтобы исповедать величье твоей вселенной!

Внимайте, народы! Слушайте, о племена!
"Не смейте копить, - сказал Ягве, - духа, на вас излитого,
Расточайте себя по гласу господню,
Ибо я изблюю того, кто скуп,
И кто зажимает сердце свое и богатство,
От него отвращу свой лик.

Сорвись с якоря своего, - говорит Ягве, -
Не терплю тех, кто в гавани илом зарос,
Мерзки мне те, кто гниет среди вони безделья.
Я дал человеку бедра, чтобы нести его над землей,
И ноги для бега,
Чтобы он не стоял, как дерево на своих корнях.

Ибо дерево имеет одну только пищу,
Человек же питается всем,
Что создано мною под небесами.
Дерево знает всегда лишь подобие свое,
Но у человека есть глаза, чтобы вбирать в себя чуждое ему.
И у него есть кожа, чтобы осязать и вкушать иное.

Славьте бога и расточайте себя над землями,
Славьте бога и не щадите себя над морями.
Раб тот, кто к одной земле привязал себя!
Не Сионом зовется царство, которое вам обещал я, -
Имя его - вселенная".

Это хорошие стихи, они выражают именно то, что он хочет сказать. Но они
написаны по-еврейски, и в существующем переводе они звучат бедно и
немузыкально. Свое воздействие на мир они могут оказать, лишь когда и в
греческом тексте зазвучит музыка, музыка, лившаяся со ступеней храма Ягве.
Триста лет тому назад Священное писание было переведено на греческий язык;
тогда над переводом работали семьдесят два богослова, которым его
доверили; они работали как затворники, строго разъединенные, и все же в
конце концов текст каждого дословно совпал с текстом остальных, и возникло
великолепное произведение. Но таких чудес больше не происходит. Он не
найдет семидесяти двух людей, которые перевели бы его псалом. Он не найдет
ни одного, кроме, быть может, этого Финея, да и Финей должен был бы
приложить всю свою добрую волю и все свои силы.
И все-таки псалом существует, хоть и на плохом греческом языке. Теперь,
когда Тит станет императором, писатель Иосиф Флавий может себе позволить
снова быть доктором Иосифом бен Маттафием. Он выразит свои чувства чище,
глубже, более по-еврейски, хотя бы и на худшем греческом языке. Он
откажется от Финея. Хватит с него Финея. Вопреки всему настанет час, когда
все народы поймут его псалом.