"Лион Фейхтвангер. Иудейская война ("Josephus" #1)" - читать интересную книгу автора

стали смотреть в одну сторону. С Палатина что-то спускалось, поблескивая,
- большая толпа, глашатаи, пажи, свита, носилки. Поднялся и Иосиф, чтобы
лучше видеть. Тотчас рядом с ним опять очутился гид, и на этот раз Иосиф
принял его услуги. Оказалось - не император, даже не начальник стражи:
просто сенатор или какой-то знатный господин, который пожелал, чтобы
архитектор Целер показал ему новостройку.
Вокруг теснились любопытные, но полиция и слуги архитектора и его
спутников сдерживали их напор. Ловкому гиду удалось пробиться вместе с
Иосифом в первый ряд. Да, он сразу узнал по ливреям лакеев, пажей и
скороходов, что это сенатор Марулл, пожелавший осмотреть цирк. Даже Иосиф
знал понаслышке, что это за фигура; в Иерусалиме, как и повсюду в
провинциях, об этом Марулле ходили чудовищные сплетни как об одном из
первых придворных кутил, который руководил императором во всем, что
касалось самых утонченных наслаждений. Впрочем, шел слух, что он - автор
многих народных комедий, например, дерзких обозрений, исполняемых
прославленным комиком Деметрием Либанием (*6). Жадно разглядывал Иосиф
знаменитого вельможу, который, небрежно раскинувшись в носилках, слушал
объяснения архитектора и время от времени подносил к глазу смарагд,
служивший ему лорнетом.
Иосиф обратил внимание на другого господина: с ним обходились с особой
почтительностью. Но можно ли было назвать его господином? Он вышел из
своих носилок; одетый бедно и неряшливо, он, шаркая, бродил среди
нагроможденных вокруг строительных материалов, толстоватый, с коек-как
обритой мясистой головой и тяжелым взглядом сонных глаз под выступающим
лбом. Рассеянно слушал он объяснения архитектора; то поднимет кусок
мрамора, повертит его в жирных пальцах, поднесет к самым глазам, понюхает,
опять отбросит; то возьмет у каменщика из рук инструмент, ощупает. Наконец
он уселся на какую-то глыбу и принялся, кряхтя, затягивать развязавшиеся
ремни обуви, сердито отстранив подбежавшего лакея. Да, гид знал и его: это
Клавдий Регин.
- Издатель? - спросил Иосиф.
Возможно, что он и книгами торгует, но гиду об этом неизвестно. Он
знает его как придворного ювелира. Во всяком случае, человек весьма
влиятельный, крупный финансист, хотя одевается почти нищенски и нимало не
заботится о численности и пышности своей свиты. И это очень странно: ведь
он родился рабом от отца-сицилийца и матери-еврейки, а эти выходцы из
низов обычно любят пускать пыль в глаза. Уж можно сказать: для своих
сорока двух лет этот Клавдий Регин сделал баснословную карьеру. При
нынешнем предприимчивом императоре возникло множество коммерческих дел,
крупных дел, и Клавдий Регин имеет в каждом свою долю. На его судах
доставляется большая часть хлеба из Египта и Ливии, его зернохранилища в
Путеолах и Остии считаются достопримечательностями.
Сенатор Марулл и придворный ювелир Клавдий Регин разговаривали громко и
без стеснения, так что первому ряду любопытных, в котором стоял и Иосиф,
было слышно каждое слово. Иосиф ожидал, что эти двое людей, имена которых
в литературных кругах всего мира произносились с почтением, - ибо Клавдий
Регин считался первым издателем Рима, - обменяются значительными мыслями
об эстетической ценности нового сооружения. Он жадно прислушивался.
Правда, уследить за их быстрой латинской речью ему было трудно, но он все
же понял, что разговор идет вовсе не о вопросах эстетических или