"Лион Фейхтвангер. Лисы в винограднике" - читать интересную книгу автора

отвращение. Все в нем раздражало - самодовольная скромность, напыщенная
болтливость, наивно-заговорщический тон. Пьер убеждал себя, что этот
человек принят во всех салонах, что он пользуется известным влиянием и что
контакт с ним целесообразен; но Пьер не привык сдерживать своих симпатий и
антипатий. И, вопреки всем разумным доводам, он ответил с высокомерной
вежливостью, что благодарит мосье Дюбура за его любезные намерения, но что
располагает собственными посредниками, которые могут передать его, Пьера,
советы в Филадельфию достаточно надежным и быстрым путем. Доктор Дюбур,
несколько обескураженный, многословно повторил свое предложение, после
чего Пьер повторил свой отказ. Попрощались они холодно.
Доктор Дюбур был человеком добродушным, но никто еще с ним так не
обходился, как этот мосье де Бомарше. Доктор Дюбур сел за стол и написал
письмо, - он любил писать письма. На этот раз он написал графу Вержену.
Изобретательность мосье де Бомарше, писал он, его честность, его
преданность всякому великому и правому делу не вызывают сомнений. Но едва
ли найдется человек, менее подходящий для деловых отношений. Мосье де
Бомарше любит роскошь, кроме того, известно, что он содержит женщин.
Короче говоря, он слывет мотом, и ни один солидный коммерсант во Франции
не хочет иметь с ним дела. Графу Вержену следует дважды подумать, прежде
чем осуществить свое намерение и отдать американские дела в руки мосье де
Бомарше.
Министр прочел письмо. Все, что сообщил доктор Дюбур, не было для него
новостью. Но до сих пор доктор Дюбур давал только бесполезные советы, а
Бомарше не раз оправдывал возлагавшиеся на него надежды. Вержен прочитал
письмо еще раз, улыбнулся, послал копию с письма фирме "Горталес",
предоставив ответить на него самому мосье де Бомарше.
Пьер ответил. "Глубокоуважаемый доктор Дюбур, - ответил он, - какое
отношение к американским делам имеет то, что я слыву мотом и содержу
женщин? Между прочим, я делаю это уже двадцать лет. Сначала я содержал
пятерых: четырех сестер и одну племянницу. К сожалению, в настоящее время
двух из этих женщин уже нет в живых, так что теперь у меня на содержании
находятся только три - две сестры и одна племянница, что, конечно, тоже
чистейшее расточительство для человека без званий и должностей. Но что бы
вы сказали, узнав, что я содержу и мужчин - племянника, молодого и
пригожего на вид, и несчастного отца, который и произвел на свет этого
невиданного сладострастника, вашего покорного слугу? Еще хуже обстоит дело
с роскошью, которой я себя окружил. Самое дорогое сукно кажется мне
недостаточно элегантным, иногда, в сильную жару, я дохожу в своем
расточительстве до того, что ношу чистый шелк. Только, ради бога, мосье,
не сообщайте этого графу Вержену, а то, чего доброго, его мнение обо мне
изменится к худшему".
С того дня, как министр, переслав письмо, доказал Пьеру, что доверяет
ему, дела Пьера стали поправляться.
С военным министерством был заключен договор, лучше которого он и
желать не мог. Арсенал поставлял ему двести пушек по цене металлического
лома, то есть по сорока су за фунт; чугун фирме "Горталес" продавали из
расчета девяноста франков за каждую тысячу фунтов. За ружья тоже взяли
недорого, что было весьма приятно. Как ни высоко было вознаграждение,
выплаченное принцу Монбарею, еще ни одному поставщику оружия во Франции не
удавалось купить товар по такой низкой цене.