"Эми Фетцер. Невеста рыцаря " - читать интересную книгу автора

резному письменному столу и взял пергаментный свиток.
- За тебя я мог бы пойти войной против короля. Шинид подлетела к отцу.
- И что это даст тебе, папа, кроме ненависти Ричарда?
- Счастье моей дочери.
Шинид нежно улыбнулась и благодарно заглянула в серые глаза отца.
- О, отец, - проговорила она, погладив Рэймонда по щеке, - я то, что я
есть. И так тому и быть. Нам уже ничего не изменить. Но если я откажусь
выйти замуж за Пендрагона, где гарантия того, что Ричард не пошлет вместо
него другого?
- Такое возможно, но тогда он не получит союза, к которому стремится.
Даже брак между сестрой Коннала и твоим братом не даст ему желаемого
альянса, поскольку ни тот, ни другой не является первенцем.
Шинид отступила на шаг.
- Ричард, может, и хочет объединить два наших клана, но лишь ради
армий, твоей и Коннала. Ради легиона вассалов, которые бы сражались и
погибали за его безумные идеи. - В голосе ее звучало отвращение. - Я знаю,
мало кто верит в успех его крестовых походов. - Она погрозила отцу
пальцем. - Взять, к примеру, тебя и Гейлана.
Рэймонд схватил руку дочери и прижал к груди. Страшно даже подумать,
какие беды она может навлечь на себя из-за своей привычки говорить то, что
она думает.
- Заклинаю, не говори никому об этом, Шинид! Есть люди, настолько
преданные королю, что убьют тебя за одни лишь твои слова.
Она улыбалась снисходительной терпеливой улыбкой.
- Имеется также немало тех, кто убил бы меня за то, что я колдунья. К
этому я привыкла.
- Шинид, будь благоразумной, - взмолилась Фиона.
- Я достаточно благоразумна, мама, - ответила Шинид, поворачиваясь к
матери. - Ты научила меня быть такой. Спасибо тебе и отцу, что не прятали
меня от людей.
- Как будто я мог удержать тебя взаперти! - с невеселым смешком заметил
Реймонд.
Шинид чмокнула его в щеку.
- Не надо за меня переживать. Я не могу выйти замуж за Коннала, потому
что он желает брака со мной по соображениям, не имеющим никакого отношения к
чувствам. - Шинид отошла к окну, не взглянув на отца, лицо которого в этот
момент приняло весьма виноватое выражение. - Он так изменился. Стал холодным
и отчужденным. Как будто все эти годы легли между нами непреодолимой
преградой.
Он злился - так ей казалось - на нее за то, что именно ее выбрали ему в
жены, за то, что она была колдуньей, за все мелкие обиды, что она нанесла
ему ребенком. А она не могла простить ему совсем другого - что он, ирландец,
теперь превратился в англичанина и забыл свой народ. И это ее задевало
больше всего.
Шинид посмотрела на родителей. Они стояли рядом, и в глазах их читалась
тревога.
- То, что я испытывала к нему в детстве, давно похоронено и забыто.
- Но тебе он не совсем безразличен? - осторожно спросил отец, пытаясь
нащупать верный тон, понять, сохранилась ли в отношениях этих двоих хоть
крупица нежности что-нибудь такое, что могло бы сделать их брак счастливым.