"Александр Евгеньевич Ферсман. Воспоминание о камне" - читать интересную книгу автора

приемы и старая техника. Кажется, все живет и дышит здесь XV веком.
- Пойдемте вниз, туда, где свершалось правосудие.
По стертым лестницам в полумраке фонаря спускались мы в подземелье,
мрачные своды как бы сжимали нас со всех сторон. Мраморный пол был застлан
мягким копром, большой стол и удобные кресла стояли в одном углу. Во мрак
сводов уходили коридоры подземелья.
Здесь творился суд.
По углам, около стола па больших постаментах стояли вазы из
просвечивающего алебастра.
- В пих горели свечи, - сказал проводник, предупредив мой вопрос, - я
вам сейчас покажу. - И оп поставил свою свечу внутрь одной из
ваз-светильпиков.
Ровный, мягкий спет разлился вокруг, нервно и судорожно трепетал свет
свечи, безжизненными казались паши липа, словно липа мертвецов.
И вдруг я увидел картину правосудия! Судьи в черных балахонах, с
черными капюшонами па голове, и перед ними трепещущий, бессильный
отстушптк. От чего отошел оп в своем преступном богохульстве? Какие идеи
посмел он высказать в нарушение священного слова? Отказывается он сейчас
от этих своих слов?
Или же там, в углу подземелья, при свете двух факелов пытки заставят
его отказаться и назвать имена тех, кто с ним?
Мертвенный свет алебастровой лампы скрывает мертвенность его лица, его
борьбу с самим собой, борьбу физических страданий с глубокой верой в свою
правоту.
Безжизненно белы лица судей в черных капюшонах, дрожат на них отблески
колеблющегося пламени свечи в алебастровом светильнике.
Это был священный трибунал Санта-Оффидио инквизиции.
Гатчинский дворец. Ночь. Все входы и выходы заняты верными караулами, и
еще более верные гренадеры занимают внутренние двери апартаментов царя
Павла.
Все повержено в полумрак. Только по углам больших залов дворца горят
одинокие свечи в высоких алебастровых вазах. Дрожит мягкий лунный свет в
зеркалах и на блестящем паркете. Мертвенная тишина отвечает мертвенным
бликам алебастровых ваз. А они просвечивают каким-то неземным сиянием: вот
пробегает через камень желтенькая жилка, вот какое-то пятнышко нарушает
общий белесый тон камня. Казалось, вся душа камня, все его содержание
пронизано и пропитано было мерцающим лунным светом.
Медленно, с военной выправкой, полутемными апартаментами идет
император. Его лицо бледно, как У мертвеца. Он останавливается, тихо
прислушивается и слова идет проверять часовых. Все в порядке. В
изнеможении от непонятного страха и гнева садится он на трон большого
зала, где итальянские алебастровые вазы проливают загадочный лунный свет
на штофные покрывала царского трона.


* * *


Веселые западные склоны Урала. Приветливая речонка вьется по широкой
долине. Через нее, как полагается, сломанный мост, а по обоим берегам