"Александр Евгеньевич Ферсман. Воспоминание о камне" - читать интересную книгу автора

я весь горел мечтой попасть на настоящий вулкан, хотя бы и потухший, на
вулкан, который когда-то наводил ужас своими взрывами, извержениями
горячих паров, пепла, лав...
- Поезжайте в Крым на Карадаг ", - с легкой усмешкой сказал мне
профессор. - Я вижу, вы так увлекаетесь вулканическими породами, что вам
надо поехать посмотреть хотя бы древнеюрские вулканы Крыма. Поезжайте,
соберите нам образцы пород и минералов... а мы вам поможем денежно, -
прибавил он как-то застенчиво, не желая, очевидно, вопросы науки смешивать
с вопросами бренного металла.
И я поехал, но поехал нс один. Еще зимой я увлек своими рассказами о
вулканах молодую курсистку Исторических курсов, которой я с горячностью
доказывал, что единственная история, которой стоит заниматься, - это
история самой ^емли, ибо с нее все начинается и на ней все кончается.
Шурочка очень внимательно и серьезно слушала меня, и хотя она, как всякая
историчка, была спокойной, трезвой, размумной, но я заразил ее своим
увлечением... И мы поехали.
Забрали с собой книги, ученые и неученые, о Крыме, тут был и старый
томик в кожаном переплете - Дюбуа, сто лег тому назад мастерски описавшего
природу Крыма, были и совсем новые научные книги о вулкане Карадаге, о его
зеленых трассах, о коктебельских камешках. В поезде я усиленно читал с
молодым пафосом Шурочке отдельные страницы из этих книг, с грехом пополам
переводил старика Дюбуа де Монперре, и все шло хорошо-хорошо, так весело,
молодо и беззаботно.
Шурочка была прекрасным спутником, быстро вошла в роль "заведующего
снабжением", даже слишком была разумной и расчетливой. "Шурочка, Шурочка,
не будь такой умной", - смеясь, говорил я ей.
Мы решили выйти на станции Сарыголь, не доезжая до Феодосии, пешком
пройти через поля в Старый Крым, а оттуда через хребет прямо сверху
свалиться па Карадаг, - так интереснее, думали мы, наметив этот необычный
маршрут. Все шло как по маслу.
Пришли в Старый Крым, заночевали в буковом лесу у старого армянского
монастыря, вдыхая аромат лугов Крымской Яйлы, неожиданно увидели синее
безбрежное море, внизу - громаду Карадага, а слева, у белой линии морского
прибоя, несколько маленьких домиков - Коктебель.
Ну, словом совсем как писал Пушкин о берегах Тавриды:
Вы мне предстали в блеске брачном:

На пебе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною...

Мы весело скользили вниз по шуршащим старым листьям под зеленьми
буками, взявшись, как дети, за руки, сбегали по каменистым дорожкам, через
виноградники, табачные плантации, мимо саклей, домиков, хибарок, море все
опускалось и опускалось перед нами, а Карадаг вырастал грозной черной
массой.
Ну, вот и Коктебель! Вот приветливый берег с мягким гулом лениво
набегающих волн. Вот там поставим мы нашу палатку и утром и вечером будем
смотреть на грозный, настоящий вулкан!