"Клод де ля Фер. Уйти от погони, или Повелитель снов " - читать интересную книгу автора

меня даже наградил. Так и объявил во всеуслышанье:
- Графине Софии Аламанти вручается пожизненная грамота на право казнить
и миловать всех насильников королевства Франция, и присваивается звание
"Защитницы униженных женщин". Всякая знатная особа, будучи подвергнута
надругательству со стороны мужчины, может обратиться к графине Аламанти с
просьбой о защите.
Вот тогда-то я по-настоящему поняла, что такое работать в поте лица
своего. Господь Бог, обрекая на такую кару прародителя нашего Адама, знал,
что делал.
Жалобы полились ко мне сплошным потоком. В день было их до двадцати, а
то и больше. Среди придворных дам стало модным быть принятым мною с жалобой
и получить мое благословение на казнь врагов своих. Многие суки просто
придумывали себе насильников, многие сами отдавались первым попавшимся
мужчинам, чтобы потом подать жалобу мне и ходить гордо по Лувру, ловя на
себе завистливые взгляды придворных дам. Подобных тварей не пугало даже то,
что я с помощью спящей теперь круглые сутки Юлии выводила их на чистую воду,
некоторые из них даже бранились со мной, утверждая, что были все-таки
изнасилованы, а не сами склонили к соитию обвиненных ими мужчин.
В конце концов, я не выдержала - и стала казнить тех баб, которые
обманывали меня и пытались свалить вину за свой грех на тех, кто поневоле
своей оседлал их. Штук двадцать пять таких знатных дам казнила тем, что в
сладкие отверстия их запустила рыжих крыс. Все они выли до изнеможения и
признавались, что оклеветали своих возлюбленных.
Лишь после того, как дуры поняли, что меня не обмануть, поток жалоб от
знатных женщин стих. Одна-две и месяц - не более. И на этот раз всегда
женщина оказывалась права в случившемся, а насильник получал по заслугам.
Юлия перестала неделями спать, ходила по Лувру с опухшим лицом и с
вытаращенными, словно навек, глазами.
Зато стало модно посещать меня с жалобами простолюдинов, особенно
богатых - купцов, поставщиков королевского двора и прочей мелочи, считающей
себя равными аристократам только потому, что имели в карманах лишние деньги.
Этих не отваживали и самые жуткие казни. Ибо даже мучительная смерть от рук
возлюбленной короля Анри Наваррского была у них в почете особом. Так и
писали неутешные родственнички на надгробьях своих казенных родственников:

Здесь покоится прах
такого-то, такого-то,
казненного по повелению
светлейшей из графинь
Великой и Прекрасной
Софии Аламанти.
Да пребудет душа
такого-то, такого-то
в вечном покое
и
в милости Божией

А еще в картинке сна, остановленного мною в башке старой Юлии, я
увидела Бальтазара Гюйно - того самого человека, который встал на место
убитого мною "черного человека" в организации, поставившей целью своей