"К.П.Феоктистов, И.Я.Бубнов. О космолетах " - читать интересную книгу автора

принципиально новом. Проявлялось это прежде всего в тщательном планировании,
которое велось таким образом, чтобы в любой момент была возможность
сманеврировать средствами, перераспределить силы. Не любил он связывать себе
руки тем, чтобы каждому наперед предписывать все работы, всегда оставлял за
собой возможность в случае необходимости перебрасывать людей с одного
участка на другой.
Его отличала неистощимая энергия. На работу он всегда появлялся до
начала рабочего дня и быстро включался в самое трудное, например начинал
заниматься какими-то спорными и неприятными техническими вопросами. Скажем,
создается какой-нибудь агрегат, ставят его на испытание, а он сгорает или
ломается. И нужно принимать решение либо о его ремонте, либо о доработке
конструкции, либо о срочном проведении новой разработки. Тогда с утра обычно
вызываются все участники события, выслушиваются их соображения и принимается
решение.
Не нужно забывать, что он был руководителем крупного предприятия и у
него еще были обязанности, связанные с работой партийной и профсоюзной
организаций, со всякого рода конфликтами между сотрудниками, и множество
других вопросов, неизбежно связанных с обеспечением нормальной работы
большого коллектива. Рабочий день его заканчивался не раньше девяти. И всем
его сотрудникам казалось тогда, что это естественно.
Помню, в 1975 году кто-то пожаловался мне на напряженную работу по
программе "Союз" - "Аполлон". Я, смеясь, напомнил то время, когда мы
работали с Сергеем Павловичем. Каждый из ведущих разработчиков, если и
уходил тогда вовремя с работы, то непременно чувствовал себя чуть ли не
моральным преступником, человеком, уклонившимся от служебных обязанностей.
- Сергей Павлович как-нибудь давал понять, что такой режим работы - это
его требование?
- Нет, никогда он этого не требовал. Все сами проникались
необходимостью заданного ритма жизни. Никто не пытался просто отсиживать
часы на работе. Всегда и у всех было дело - срочное, трудное и
увлекательное.
На космодроме, казалось бы, Королеву можно было отдохнуть. Там он лишь,
как говорится, держал руку на пульсе работ, за редкими исключениями, ему не
было необходимости вмешиваться в ход испытаний и подготовки к старту (зная
напряженный, очень нервный характер монтажно-испытательной работы, он
позволял испытателям при случае вспылить или огрызнуться даже в свой адрес).
Вопросы о не слишком серьезных неполадках решали без него. Приходил Королев
в монтажный корпус, выслушивал доклады и спокойно уходил к себе в домик
работать. Привозил он с собой чемоданы с почтой и рабочими материалами и все
рабочее и нерабочее время использовал, чтобы разобраться в бумагах и
проектах, которые ждут его решений.
Много времени на космодроме он уделял - вечерами, конечно, - беседам с
людьми на разные темы, связанные с работой предприятия. И всякий раз
получалось так, что рабочий день его заканчивался не раньше 10-11 часов
вечера. У всех вызывали удивление и восхищение запасы его деловой энергии.
До позднего вечера он был способен размышлять, спорить и принимать серьезные
решения. Его деловая страсть, казалось, не знала смены времени дня. Все его
ближайшие помощники и наиболее ответственные работники КБ ходили в выговорах
"как в орденах". Привыкли рассматривать выговоры как особого рода награды,
зная его принцип, что дурака воспитывать и ругать бесполезно.