"Беппе Фенольо. Личные обстоятельства " - читать интересную книгу автора

- Не беспокойтесь, - уже на ходу сказал Мильтон. - Мы тоже так считаем.
Чем простить одного из них, скорее...
И он ушел, не окончив фразы. Он был еще недалеко и слышал, как один из
крестьян мирно заметил:
- Странно, что об эту пору еще ни разу не шел снег. В конце лесочка к
холму-пирамиде лепился длинный холм, параллельный большаку и постепенно
снижающийся к станции. Мильтон решил: он пойдет по гребню холма, спустится к
станции, обогнет ее и полями, прячась в жидких посадках шелковицы, выйдет к
холму, за которым - Канелли. Такой маршрут позволит ему избежать новой
возможной встречи с автоколонной санмарковцев, ведь рано или поздно те
должны будут вернуться в свое расположение.
Он пошарил в карманах, вытащил две сигареты и сравнил их. Одна была
надломлена посередке, из другой высыпалась часть табака. Он выбрал вторую,
сунул в рот, но не нашел ни кусочка сухой поверхности, о которую можно
чиркнуть спичкой. Оставалась, правда, рукоятка "кольта" с ее шероховатыми
щечками, однако зажигать об нее спички у него не хватило духу: это было бы
святотатством. Безнадежно хмыкнув, он сунул сигарету в карман и двинулся по
гребню.
На ходу, проверяя, не отклонился ли он в сторону, Мильтон все время
смотрел на полотно узкоколейки, параллельной шоссе. Рельсы были ржавые, там
и сям скрытые мокрой травой, не тронутые колесами со дня перемирия. Для
Мильтона железная дорога все еще означала "восьмое сентября", а может,
всегда будет означать.
Он вернулся домой - в штатском, грязный, измученный, но и не
помышлявший о том, чтобы завалиться спать или хотя бы присесть, - пасмурным
теплым утром тринадцатого сентября. Мать глазам своим не верила, она должна
была дотронуться до сына, должна была, все еще не веря, стащить с него вещи,
которые ему дали чужие люди, отереть с лица осевшую пыль... "Из Рима?! -
переспросила она. - Ты вернулся из Рима! Я думала: если у нас в Альбе такой
ад, воображаю, что делается в Риме. Знаешь, я не верила, что ты
выкарабкаешься. Когда человек вечно витает в облаках..." А он все же
выкарабкался, он не сомневался, что так оно и будет, не сомневался с той
самой минуты, как втиснулся в тот чудовищный поезд на римском вокзале
Термини. Он знал, ему улыбнется счастье, счастье в безысходной трагедии
армии...
"А что... туринская синьорина?" Вот тебе и раз, он повторил слова,
которые упорно употребляла его мать, говоря о Фульвии; в них всегда звучала
ирония и одновременно страх, быть может, предчувствие. "Я часто ее видела, -
ответила мать, - она часто бывала в города с молодыми людьми, освобожденными
от армии. - Мать опустила глаза и добавила: - Она вернулась в Турин.
Три дня назад". Мильтон, качаясь, стал нашаривать стул...
В Санто-Стефано звякнул колокол, один слабый удар, и Мильтон не мог
сказать, который час - половина девятого или десятого.
У подножия холма он услышал, как пробило десять, и, конечно, это были
уже колокольни Канелли,
На небе не осталось ни пятнышка, ни облачка тумана, теперь оно было
ровного матового цвета. Монотонно, будто под дождем, шуршали листья деревьев
и кустов.
Он поднимался медленно, с осторожностью - тропинка расползлась от грязи
и оказалась очень скользкой, а кроме того, он находился уже в радиусе