"Ю.Г.Фельштинский. Еще раз о немецких деньгах " - читать интересную книгу автора

вставлены в перевод текста Г. Каткова) нужным произвести негласное
расследование связи Ленина с немцами". Временное правительство не "все же"
было вынуждено начать поневоле расследование о ленинской группе. Оно
приступило к этому как только - сейчас же после приезда 10 апреля
французского министра снабжения Альбера Тома - получило от него точные
данные, которые в некоторой части были подтверждены, в конце апреля, в
Ставке ген. Алексеева прапорщиком Ермоленко. Ввиду особых условий работы,
происходившей главным образом за границей, и необходимости считаться с
государственными интересами наших союзников, о начатом расследовании были
осведомлены не все члены правительства, включая и министра юстиции П. Н.
Переверзева.
Вся работа была сосредоточена с начала мая месяца в руках М. И.
Терещенко, министра иностранных дел. Только тогда, когда расследование
подходило к развязке, т. е. к предъявлению обвинений и к арестам,
приблизительно за две недели до начала июльских событий, часть добытых
данных была сообщена министру юстиции. Тогда же министр иностранных дел
познакомил начальника контрразведки полковника Никитина с французским
офицером, который по поручению своего правительства помогал М. И. Терещенке.
В день занятия правительственным отрядом войск "Дачи Дурново", т. е. 19
июня, "в 11 часов утра я явился к министру М. И. Терещенко, который
представил меня капитану французской миссии Лорену, - пишет на с. 94 в
своей английской книге "Фатальные годы" полковник Никитин, - ему (Лорену)
суждено было позднее оказать ценную услугу". А именно, капитан Пьер Лорен "4
июля (21 июня) пришел ко мне и вручил мне первые 14 телеграмм в Стокгольм и
из Стокгольма между Козловским, Фюрстенбергом, Лениным, Колонтай и Суменсон;
впоследствии он дал мне еще 15 следующих телеграмм" ("Фатальные годы", с.
119). Эти телеграммы, признает тут же полковник Никитин, "помогли провести
ясное различие между главными и менее важными лицами, причастными к этому
делу... Эта информация дала возможность нам быстрее двинуться вперед, и
последующее расследование стало приносить ежечасно сенсационные результаты.
Из этих телеграмм мы впервые узнали о существовании Суменсон..."
3) Дальше. В "Русской мысли" пишется: "Июльское восстание,
организованное большевиками, имело своею главной целью помешать этим арестам
и дать возможность Ленину спрятаться". У Г. Каткова нет этой категоричности:
"Высказана была даже мысль, что неудачное восстание в начале июля
большевиками было организовано в надежде предотвратить аресты". Но и в этой
смягченной форме "мысль" полковника Никитина не соответствовала
действительности. Ибо удар с тылу, в столице был нанесен для того, чтобы
облегчить подготовленный к этому времени удар с фронта. Началось
контрнаступление германских армий. Из книги же близкого друга Ленина В.
Бонч-Бруевича "На боевых постах Февральской и Октябрьской революции" (с. 83)
видно, что до вечера 4 июля Ленин не знал ничего о скором своем аресте.
4) "Когда восстание было подавлено, то А. Ф. Керенский вернулся в
Петроград", - написано в "Русской мысли". Подчеркнутых мною слов у Г.
Каткова нет. Они вставлены с некою целью, довольно ясной, но вставлены
неудачно. Я не сам вернулся в Петербург потому, что восстание было
подавлено. Я был вызван с Западного фронта, где по настоянию командования я
должен был присутствовать при начале наступательных операций: был вызван,
дабы преодолеть препятствие, мешавшее правительству издать приказ о
производстве арестов. Этим препятствием была делегация от ЦИК и Совета