"Ю.Г.Фельштинский. Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров " - читать интересную книгу автора

по отношению к нему создалась сильная оппозиционная группа и что сам
министр-президент занял такую неопределенную позицию, что Верховский
опасается, как бы его с его планами реформ не выдали [с] головою этой
оппозиции, - в частности, не прощающей Верховскому ни его попытки открыть
военные действия против мятежной ставки и Корнилова, ни его стремления
установить дружную совместную работу с советами, вплоть до их левого,
большевистского крыла, где оно держится в границах некоторой умеренности и
лояльности.
Доклад произвел такое тягостное впечатление картинами разложения армии,
что вопрос "о конструкции прочной республиканской власти" пришлось отложить.
В том же собрании пришлось снова заняться вопросом об отклонении от
партийной дисциплины на местах. В этом смысле было доложено о почти
большевикообразной агитации старого члена партии, бывшего каторжанина
Прошьяна 60, в Гельсингфорсе61 и решено было отозвать его оттуда
в мягкой форме, но совершенно решительно; доложено было и о том, что
вследствие нечеткости партийной линии руководящих партийных работников в
Гельсингфорсе - Прошьяна, Устинова62 и некоторых других --
большевики захватывают под свое влияние матросские массы, не встречая
отпора. Положение было признано настолько серьезным, что решено было
командировать в Гельсингфорс В.М. Чернова для выяснения и выпрямления
партийной линии поведения. Несколько ранее, как указано выше, пришлось
командировать специально в Казань для обследования тамошних распрей,
неурядиц и раскола в организации одного из ветеранов революции и партии А.Ю.
Фейта. При этом впервые было отмечено опасное для партии явление: в Казани
большинство организации, откинув обязательную партийную дисциплину, открыто
брало более левый, сравнительно с партией, курс; это дало право меньшинству
не подчиняться большинству, и, во имя верности партии, отклониться; но, по
ближайшему ознакомлению с позицией отколовшегося меньшинства, оказалось, что
и оно не сообразуется с партийной линией поведения, а берет курс значительно
правее. И далее, на собрании 12 сентября, была заслушана целая серия
докладов людей с мест. Доклад из Москвы трактовал специально "о партийной
розни" и, в частности, о протестах со стороны некоторых организаций против
статей Чернова. Об обострении разногласий в рядах партии упоминали и другие
доклады.
В связи с констатированием этого разнобоя в партийных рядах явилось
опасение, как бы на Демократическом совещании партия не оказалась
разделенной, а потому и не утратила своей руководящей роли. После долгих и
порою острых прений были приняты очень жесткие в смысле дисциплины
постановления. Партия должна выступать как безусловно единое целое. Особенно
же едины должны быть выступления Центрального комитета. Тут не может быть
места индивидуальным выступлениям. В случае решительного несогласия
отдельного члена ЦК с большинством он не имеет права публично говорить об
этом несогласии; максимум дозволенного для него в Демократическом совещании,
советских организациях и т. п. - это воздержание от голосования, однако без
права мотивировать свое воздержание. Лишь в закрытых партийных собраниях
члены ЦК имеют право говорить о своих разногласиях с его большинством; но и
здесь ЦК может оговаривать особые случаи или вопросы, в которых возможность
всякого разговора о разногласиях и особом мнении устраняется.
Только как будто обеспечив таким образом будущее единство выступлений,
Центральный комитет перешел к вопросу, столько раз откладываемому - о