"Евгений Федоровский. Свежий ветер океана (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Головин кивнул.
- Через час там будете... На трамвае, прости господи.
- У меня пока есть время. Может, вам помочь?
- Да вы свалились как манна небесная! - обрадовался майор. - Своих
людей мало. Третьи сутки не спим. Надо закончить опись. Архив развозим
куда как. Сами понимаете, не каждому такое можно доверить.
- Ну вы-то меня знаете, Анатолий Васильевич.
- Не знал бы, не просил. Вот вам тетрадь, пишите...
Весь день Головин помогал составлять опись архивного имущества.
Условными значками он обозначал, куда какой раздел направляется. По
каталогу Головин знал шифр раздела, относящегося к 1812 - 1822 годам, и
даже вздрогнул, когда боец выкрикнул надпись на ящиках:
- <Восемнадцать тысяч двести тридцать два дробь девятнадцать. Индекс
семь!>
18232/19 включал в себя как раз те документы, которые нужны были
Головину и до которых он не успел добраться. Бумаги этого раздела весом не
меньше пяти тонн направлялись в загадочный пункт семь.
Попов проследил за взглядом Головина, догадался:
- А-а, первая антарктическая... Весьма возможно, что именно здесь
хранится то, что вы ищете.
Головин пожал плечами и отвернулся:
- Теперь это мало кому нужно. Да и неизвестно, доживем ли...
- Должны дожить. - Попов выхватил из широких флотских брюк портсигар,
постучал папиросой в серебряную крышку. - Какой там индекс?
- Семь.
- По секрету. Это Большой Екатерининский дворец в Пушкине.
- Спасибо, Анатолий Васильевич!
- Не падайте духом, молодой человек. - Попов прикурил, глотнул дыма.
- Цель вы поставили нужную. Хочу, чтоб после войны вернулись к ней.
...И вот теперь, едва приподнявшись над бруствером, младший лейтенант
Головин следил в бинокль за немецкими траншеями, которые опоясывали бывший
царский дворец. Добрались ли фашисты до архивов? Только сейчас Головин
осознал цену быстротекущего времени. Его невозможно ни повернуть вспять,
ни хранить, сдавая излишки в архив, и брать по мере надобности. На ум
пришли слова Сенеки. Древний мудрец говорил, что <все не наше, а чужое.
Только время - наша собственность. Природа предоставила в наше владение
только эту вечно текущую и непостоянную вещь. Ее может отнять у нас
всякий, кто этого захочет... Люди решительно ни во что не ценят чужого
времени, хотя оно единственная вещь, которую нельзя возвратить обратно при
всем желании. Я поступаю как люди расточительные, но аккуратные - веду
счет своим издержкам. Не могу сказать, чтобы я ничего не терял, но всегда
могу отдать себе отчет, сколько я потерял, и каким образом, и почему...>.
А потерять все было так просто. Возможно, от Беллинсгаузена не
осталось никаких документов. Тогда бесполезными окажутся все волнения,
цель станет ложной, а риск неоправданным. Даже пострашней, чем риск. Риск
всегда ограничен временем, отрезком его. А здесь напрасно уйдет вся жизнь,
все лучшее, что есть, - будущее, талант и надежды.
Все может погибнуть и сейчас. Ударит снаряд, и погибнут в огне все
бумаги, до которых так и не добрался бывший студент, а ныне командир
взвода, наполовину состоящего из ополченцев, вооруженных одними