"Евгений Федоровский. Свежий ветер океана (Повесть)" - читать интересную книгу автора

войска уже давно оттеснили русских от Пушкина, прижав их к самым окраинам
Ленинграда. Почти тридцать километров пространства, набитого частями
всевозможного назначения в условиях уплотнившегося фронта, никак не могли
преодолеть русские, даже если бы они рискнули на диверсию. Но и тогда,
когда линия фронта проходила недалеко от Екатерининского дворца, они все
равно не имели возможности переправить архив.
Лаубах прошел по старым окопам, забитым сейчас снегом, запутанным в
колючую проволоку, огражденным минными полями, осмотрел укрепления дзотов,
откуда днем и ночью просматривался каждый метр нейтральной полосы, побывал
и у дзота на краю оврага, в месте, обозначенном на военной карте как
наименее опасном для обороны. На взгорке у дзота был постоянный пост,
откуда хорошо были видны и овраг, и минированная болотистая низина
впереди, и кладбище. Диверсанты не могли быть святыми духами, любой шорох
мгновенно встревожил бы часового. Однако никаких происшествий на этом
посту не случалось.
Недоумение Лаубаха вызывало и еще одно обстоятельство - зачем вдруг
понадобился русским старый архив, когда они, отступая, оставляли куда
большие ценности? Да и мог ли ослабленный голодом, плохо одетый, почти не
вооруженный русский солдат отважиться на такой рискованный шаг в то время,
когда Ленинград уже бился в агонии?
Однако эта мысль не успокаивала его. Был факт - исчезновение архива,
и надо было принимать его как таковой, не вдаваясь в сложные нюансы. И
была вещественная улика - орудие взломщика.
Кому мог принадлежать лом? Лаубах навел справки. Когда-то в Пушкине
существовала узкоколейная железная дорога. По ней подвозили в Петербург
торф и дрова. Позднее ее бросили.
Рельсы растаскивали кому было не лень. Их использовали для балок в
строительстве, для укрепления телеграфных столбов, заборов, для
изготовления инструмента - таких вот ломиков, которые были чуть ли не у
каждого хозяина. Лаубах решил организовать из саперов команду,
занимающуюся якобы сбором металлолома для германской промышленности, а на
самом деле выявлением тех, у кого ломика не окажется. Солдаты забирали у
жителей все самовары, сковороды, топоры, утюги, ухваты, чугуны и
металлическую посуду. Они обшаривали все углы в доме и на дворе. Те, у
кого не находили ломиков, попадали на заметку.
Так оказался в списках Иван Кондрашов. Соседи показали, что у Ивана
был лом, сделанный из рельса. Привлек внимание Лаубаха и тот факт, что
Кондрашов работал водовозом при солдатской кухне, мог посещать
Екатерининский дворец, снабжал водой разместившийся там караульный взвод,
поскольку водопровод бездействовал. Лаубах взял с собой переводчика -
унтер-офицера, солдат и направился к дому, где жил Кондрашов.
Дверь открыл сам Иван. Унтер-офицер не заметил, что он был на
деревянной ноге, оттолкнул русского плечом, и тот свалился на пол. Лаубаху
ничего не оставалось, как сразу начать жесткий допрос.
- Обыскать! - громко приказал он и уперся взглядом на лежащего на
койке деда.
- Встать!
Но старик только шевельнулся.
- Он болен! - закричал Кондрашов, пытаясь подняться на ноги.
Дед пробормотал что-то непонятное.