"Алексей Федорович Федоров. Подпольный обком действует (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

Думаю: "Ранили, сволочи", но бежать могу. И со всего размаху - бултых в
реку.
Она встретилась на пути совершенно неожиданно. Мы ее днем перешли;
здесь она, оказывается, делает изгиб. Плыву я к противоположному берегу.
Пальто мое раздулось поверху, фуражку сорвало и понесло.
- Хальт, хальт, хальт! - неслось теперь и слева и справа.
Два фрица заметили меня и чешут из автоматов по реке. А тут еще эти
проклятые ракеты. Как взовьется, - я голову в воду. Но долго ли под водой
просидишь? Ракета висит дольше... Река эта, под названием Много, не очень
широка, но глубина порядочная. Плыть в пальто и сапогах ужасно трудно.
Подплыв к противоположному берегу, я не вылез, а пошел водой, в тени
кустов. Голову держу над самой поверхностью реки. Один сапог сам снялся:
завяз в глинистом дне. Другой я скинул. Хотел сбросить и пальто, но
мелькнула хорошая мысль: воткнул палку в глину (она так и осталась в руке,
просто забыл кинуть), повесил на нее пальто; планшет с картами и бумагами
сунул в грязь и еще ногой для верности затоптал. А сам ползком, ползком,
по-пластунски, к кустам.
Трудно мне было по-пластунски ползти. Живот мешает. Локти сразу
заныли. Колено продолжало нестерпимо болеть... Потрогал: крови нет. Стало
быть, не ранен.
Уселся я под кустом, ноги поджал, дышу. А стрельба идет по моему
пальто. Как ракета взовьется, так немцы его дырявят. Минуту спустя оно
упало в реку и поплыло.
Сижу под кустом и, верите ли, рассмеялся. Представил себя со стороны:
толстый человек, с орденом на гимнастерке, без сапог, без пальто, без
фуражки, весь мокрый, скорчился в три погибели.
Когда выстрелы стихли, я выбрался из-под куста и быстро пошел по
полю. Но оказалось, что это вовсе не поле, а срезанный камыш. Вот когда я
пожалел о сапогах! Портянки и носки уже через сотню шагов разодрались
вдрызг, и ноги, чувствую, поколол и порезал. Но что делать? Иду. Сколько
прошел - километр, два? Вижу силуэты каких-то хатенок, а чуть левее -
скирда пшеницы. Я - к ней. Рядом со скирдой приклад - маленькая скирда.
Между ними я и устроился. Соломы надергал, кое-как укрылся, ноги мои,
наверное, торчали. Я сразу же уснул, можно сказать, без памяти упал.
Очнулся я только часа через четыре. Сжался в комок, как в детстве,
когда вставать не хочется. Лежу, дрожу от холода, в одной руке пистолет
сжимаю, а другой занозы из ног вытягиваю. В карманах у меня были запасные
патроны. Я пистолет перезарядил. И все лежу, не решаясь даже выглянуть
из-за снопа. Ну, конечно, вспоминаю, как драпал от немцев. Ведь трусость я
всегда осуждал...
Долго я корил себя, а потом стал раздумывать, что делать дальше.
Тут в шагах пятистах от меня хаты, а в хатах колхозники. Как-то они
отнесутся к моему появлению?
Я партийный работник - человек массовый, человек для людей.
Одиночества я никогда не знал, не искал и не нуждался в нем. Я это говорю
к тому, что прятаться в одиночку лишь для того, чтобы сохранить себе
жизнь, я не мог. Сама мысль об этом была для меня невыносима.
Но в тот момент я, признаться, растерялся. А тут еще физическая
немощь, ноги опухли, кровоточат... уверенности в себе нет.
Пропел петух. "Так, - думаю, - дело к утру". И вдруг рядом что-то