"Евгений Федоров. Шадринский гусь и другие повести и рассказы" - читать интересную книгу автора

жрать. Жрал не долго и не коротко, а с чувством, с толком, с разумением...
Съел гуся и как ни в чем не бывало облизнулся:
- К ужину готовьте второго.
"Ну, - думает капрал, - такой утробе один гусь - как в пустое место".
Пришел вечер, по приказу капрала подали Епишке двух гусей.
Епишка возликовал: "Сам съем, а добро свое никому не уступлю!" Он жрет,
он нажимает. Второго гуся умял. От натуги на лбу пот выступил.
"Ну, - думают мужики, - вот когда накормили вволю купецкую утробу..."
Сидит купец, рот раскрыл, как ворона от жары, бока распирает.
Отвели под руки в холодную...
"Ну, - думают, - конец купцу, окочурился. Забил чрево..."
А наутро ничего, купец жив-здоровехонек, хлопает себя по брюху:
- Вишь, оно у меня луженое... Посчитай, сколь такому брюху гусей
надо...
А сам ухмыляется.
Доложили о том капралу, рассерчал он, закричал:
- Зажарить еще пару, накормить купца!
Зажарили еще пару, наелся Епишка, опять спать... Проспался, улыбается:
- Ну, может, и сжалитесь, отпустите к царю-государю Петру Федоровичу,
сами видите, тороплюсь, да и не выгоден вам такой постоялец. Напился,
наелся, спасибо вам; пора и честь знать... На обратной дороге заеду, пяток -
другой гусачков доем... Ась?..
"Ну и брюхо, - диву дался капрал. - Этакое чудо не грех и атаману
Прохору Нестерову показать".
Атаман Нестеров с человек полторы тысячи и при пятнадцати орудиях
окружал в ту пору Дал матов Успенский монастырь. Монастырь тот был обнесен
кирпичной стеной со шпицами и амбразурами в два ряда и отверстиями для боя
из мелкого ружья, и это задержало восставших крестьян.
К нему-то и собрался в поход капрал Матвей Евсевьев. На дорогу он
приказал зажарить трех добрых гусаков и накормить Епишку.
Как ни жадничал Епишка, как ни силился, а умял только двух с небольшим.
Пузо раздулось, глаза на лоб полезли, и нечем Епишке дышать: под грудями
сперло. До возка не смог дойти сам Епишка. Отнесли на руках и уложили в
сани.
- Эх, какая досада! - сожалели мужики. - Гусей пожрал, да отлежится в
пути-дороге, а там, глядишь, уговорит атаманов...
Делать нечего, - отпустили в дорогу...
Дорогой Епишка еще двух гусей стребовал и умял.
- Эх, прорва! - удивлялся капрал.
Оно, правда, в поле мороз трещал, а от еды да жадной натуги на лбу
Епишки пот выступил...
Всю дорогу купец икал да стонал под шубой. Под самым Никольским, что
недалече от Далматовского Успенского монастыря, обоз задержали пугачевские
дружины атамана Нестерова. Сам атаман встретил подорожных. Обнялся он крепко
с капралом Матвеем Евсевьевым.
- Сколько лет, сколько зим! Как твои дела?
- Поймал я гуся, да диковинного, - похвалился Евсевьев.
- Покажи, - стал просить атаман.
- С приятным удовольствием, - согласился капрал.
Они подошли к возку, где, зарывшись в шубы, лежал Епишка.