"Евгений Федоров. Шадринский гусь и другие повести и рассказы" - читать интересную книгу автора

только Епишку после той беседы отвели мужики в холодную. На дорогу капрал
крикнул:
- Жди, козлиная борода, допросу!
Как только вкатился Епишка в холодную, сразу же крестное знамение на
себя положил: "Слава тебе осподи, что не сразу обыскали, а то бы... Эх!.."
Тут Епишка стребовал горшок сметаны. Доложила стража капралу о той
просьбе, капрал рукой махнул;
- Ладно, дайте ему жбан сметаны, пусть жрет купецкая утроба напоследок.
Принесли Епишке в холодную жбан сметаны. Только остался он один, как из
порток вытащил купецкую челобитную царице, что соборне писали в Шадринске,
стал ее кусками рвать, в сметану макать и жрать...
Ничего Епишке не жаль: ни жизни, ни почести; жаль добра своего. Видел
он из оконца, как Евсейкины "окаянцы" налетели на обоз, пособрали укладки,
знатные дорожные шубы и уволокли всю рухлядь в станичную избу. Пиши пропало!
Видел Епишка, как бородатый казак выволок из возка добрый мешок мороженых
пельменей. Поди, жрет их теперь, рыжий черт, со своими дружками! Эка
напасть! А гуси? Гуси, слышь-ка, и сейчас гогочут...
"Умирать так умирать! - решил Епишка. - Но как быть, добра столь
пропадает? Неужто сами все пожрут: и дорожные пироги, и пельмени, и знатных
шадринских гусей..."
Тоскливо-претоскливо стало на Епишкиной душе...
В эту самую пору капрал Матвей Евсевьев с приближенными обсуждал: как с
купцом быть? То ли на перекладину его вздернуть, то ли под лед толкнуть -
пузыри пускать?
Думает-решает капрал, а в это время мужики с челобитной:
- Не вешай ты, не топи купца, Матвей Артемьич, больно скоро будет все,
а мучил-обдирал он, кажись, и не год и не два; просим мы тебя: придумай ему
такое, чтобы проняло.
- Ладно, - говорит Матвей Артемьич. - Ведите купца на суд!
Ведут Епишку. Нажрался он сметаны с челобитной грамотой, отрыгивается.
- Садись, купец, - пригласил капрал, - да послушай, что мы тут решили.
Епишка уши навострил.
- Решили мы тебя не казнить, не миловать, а везти на суд под Далматов
Успенский монастырь. Многие тыщи крестьян сошлись туда с рогатинами на
брюхатых монашков. Пусть рассудят сами мужики, как быть с тобой...
Побледнел Епишка, сошел с лица, думает: "А как же гуси? Неужто погибать
добру?" Поднял он глаза на капрала:
- Батюшка ты мой, суждение твое правильно, вези под монастырь, да будет
воля твоя!
А сам думает: "Погоди, Епишка, не вешай носа, не все кончено! До
монастыря далеко, может, еще сбегу дорогой". Бухнул Епишка капралу в ноги:
- Одного прошу только: разреши мне напоследок поесть вволю. Припас я
гусей, так их...
- Ладно, будь по-твоему, - махнул рукой капрал. - Жри сколь душа
принимает!
- Только гусь чтоб жареный, - заикнулся купец.
- Будет жареный, - сказал капрал и наказал вести Епишку на обед.
Усадили Епишку за стол, перед ним гусь жареный, добрый, жирный. У
Епишки глаза подернулись маслом: "Ай да гусь, ай да шадринский!"
Жадность у. Епишки неимоверная. Постучал Епишка вилкой о ножик и начал