"Евгений Федоров. Шадринский гусь и другие повести и рассказы" - читать интересную книгу автора

памятный день, в который сошлись шадринские и аглицкие купцы, было показано
гусиное диво. Столы ломились от гусей жареных, пареных, копченых, гусиной
потрохи, заливного - кругом были тучность и изобилие. Шадринские купчишки
носом водили: боже, твоя воля, какое благорастворение воздухов! На славу
постарались шадринские стряпухи. А аглицкие гости своих людишек-кухмистеров
стребовали, и те свои гусиные блюда приволокли.
Аглицкие гости через толмача поведали, что англичане любят, чтобы сало
не текло по губам, а чтобы оно растекалось по мясу, как прожилки белые, и
тогда мясо на мрамор походит. Звалось то "беконным" откормом...
После того гусиные торги пошли на ярмарках Шадринска, Далматова,
Мехонской слободы, в Стери, что у села Маслянского, и в прочих местах.
Торжки те были весьма оживлены, крестьяне навозили гуся живьем и битого;
сюда же наезжали купцы и прочий торговый народ; были тут екатеринбургские,
камышловские, верхотурские, ирбитские, шадринские, курганские, ялуторовские,
тюменские, туринские, ишимские, челябинские и ордынцы (ордынцами шадринцы
прозывали татар, башкир, киргизов и бухарцев). На торжках лавки и балаганы
строились, в коих всякая всячина продавалась: кожи, овчины, шкурки, холсты,
красный товар, железный, женское рукоделие мехонских мастериц, кои обладали
редким искусством ткать ковры браные, красить шерсть в цвета разные с
тенями. Ковры те бухарцы и то хвалили: хороши больно выходили по рисунку,
прочности и мягкости. Холст и белье мехонские рукодельницы ткали не
уступающие фламандским полотнам. На торжках сплошной гусиный крик: навозили
крестьяне гусей десятками. Купчишки подворья понастроили, конторы и скупали
шадринского гуся за бесценок. Хороший гусь стоил три алтына.
Чтобы мужик от рук не отбился в трудную минуту - в зиму, - купчишки
давали ему в долг из понастроенных по селам и посадьям клетей муку, крупу,
горох и соль, а потом гусем долги получали. А сами в долг гуся брали, а в
уплате не горазды были. Купчишки быстро в гору пошли от торгов гусиных.
Строили палаты каменные, выезды завели - жили прибыльно и сыто. А у мужика,
который гуся растил-пестовал, на столе всегда пища постная; холодное из
тертой редьки с луком, картофелем и огурцами, - капуста, грузди, щи из
толстой ячневой крупы, репные паренки, морковь да квас...
Епишка в Шадринске от торгов гусиных в три года разжирел, каменные
хоромы воздвиг на самом видном месте. Купчишки уважали бывшего воеводского
писца: ловок и проныра, прохвост. Никто лучше его не мог обстричь мужичка.
При гусином торге Епишка - теперь подобревший, с расчесанной бородкой, при
медальке - охулку на руки не клал. Язык у него был складный, быстрый.
Забирая у крестьянина гуся, Епишка говорил ему:
- Три алтына за гуся хошь?
- Хочу, купец, стоит того гусь, - откликался, понуря голову, продавец.
- Что же, верно, стоит гусь три алтына, - ухмылялся в бороду Епишка.
А мужик радовался: вот-де купец-удалец и не торгуется.
- Ладно, гони сюда, - показывал Епишка на подворье, - за расчетом к
вечеру приходи...
Гнал хозяин гусей на подворье, сдавал на руки Епишкиным приказчикам. А
вечером Епишка отсчитывал продавцу:
- Так-то, десять гусаков, говоришь. Считай по алтыну, всего десять
алтын, - получай, сударь...
- Как так? Да ты сказал: по три алтына гусь.
- Верно, - улыбался Епишка, - от своих слов не отрекаюсь, говорил я,