"Евгений Федоров. Демидовы " - читать интересную книгу автора

когда входил батя. Одного только Акинфку и жаловал кузнец.
- Ну, что сопишь, аль опять неполадка в кузне? - как-то наморщил лоб
Никита.
Акинфка собрался с духом, поднял на батю серые глаза:
- Жениться хочу!
- Ишь ты! - улыбнулся Никита и запустил пятерню в смоляную бороду.
Сын потупил глаза в землю.
- Да-к, - крякнул кузнец. - Кого же приметил?
- Дьяка Утенкова дочку.
Кузнец схватился за-бока:
- Ха-ха-ха... Мать, а мать, сын-то на дьякову дочь зарится. Слышишь,
что ли, мать? А-ха-ха...
Дородная женщина неторопливо вышла из-за пестрой занавески и обиженно
поглядела на мужа:
- А чем наш Акинфка не пара дьяковой дочке?
Никита ухмыльнулся в бороду, сказал едко:
- Губа не дура! Ин, к какому кусине тянется. Да-а... У дьяка вотчина,
крепостные людишки, домишки да торговлишка на Москве, а дочка одна...
Ловко!
Женщина осмелела, подняла серые глаза с черной бровью, и тут Никита в
который раз заметил, до чего сынок схож с ней.
- Что же, что одна у дьяка дочка. Так и сынок у нас, Демидыч, не
простофиля...
- Ой-ох-х, ну вас к богу, - отмахнулся Никита. - Не поднимайте сором на
посадье. Поди, засмеют шабры. Я тебе, брат, - тут батька снова сердито
нахмурился, - я тебе сватом не буду. Хочешь дьякову дочку - сватай сам...
Акинфка выпрямился, повел серыми глазами:
- Что ж? Сосватаю и сам.
- Ишь ты! - Тут батьке рассердиться бы, но упорство сынка пришлось по
душе, он встал со скамьи. - Храбер бобер! А глазами весь в тебя, матка...
Женка Демидова зарделась: "Ишь разошелся батян".
Акинфка дел в долгий ящик не откладывал. Обрядился он в новину и
пожаловал на купецкий двор. Дворовые холопы пристали с допросом: "Куда да
зачем?"
Твердый характером Акинфка осадил холопов:
- Подите скажите дьяку: пожаловал к нему тульский кузнец Акинф Никитич,
хочет о деле молвить...
Дьяк с вечера перехватил через край настоек, медов, объелся солений,
блинов, уложил балычка с пол-осетра, - изжога проклятая мучила, да гудело
в башке, как из пушек кто палил. Все утро надрывался дьяк от непотребных
площадных слов. Ругал купчишек, мастеров, подрядчиков.
Тут о кузнеце доложили. Дьяк сам вышел на крыльцо. Купец Громов -
богатей, по-боярски хоромы разделал. Крыльцо расписное, узорчатое, с
резьбой: петухи, кресты, кружковины - все радовало глаз.
На высоком крыльце, держась за пузатый резной столб, предстал дьяк
Утенков; бороденка у него мочальная, морда лисья, хитрая. Стрельнул в
Акинфку плутоватым глазом:
- Ты зачем, кузнечишка, пожаловал?
Акинфка шапки перед дьяком не сломил, сказал смело:
- По большому делу, дьяк, явился я. При холопьях как будто и не к