"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

и второму яичку, те издали приятный звук - Динь! Динь! Вот, видите,
доктор, - "Я феномен"! Доктор отвечал сурово: "Вы не феномен, - Вы
мудозвон! Не стоит путать понятия".
Никто из отечественных потрепанных и пропитых мужиков не способен
устоять от святого соблазна, к которому умело подвигнет его "великая
женщина": она, мучительница, хорошо знает когда и как нужно, шутя и
невзначай, эффектно демонстрировать талию и сверх изящную телесную линию -
всю от щиколотки до груди, шеи, затылка.
Когда, видимо, для поддержания техники, старшая медицинская сестра
Иванова, словно в задумчивости, проделывает эти фокусы перед Сергеевым,
переодевая цивильное в скромное больничное, то даже ученая птица теряет
ориентиры и начинает клевать самою себя. Сергеев в минуты такой
сексуальной экзекуции был готов подпевать страдающей птице, либо выть на
луну. Можно понять, что испытывал великий американский писатель Эдгар По,
выслушивая коварные речи своего "Ворона" о потерянной навсегда прекрасной
Вирджинии. Известно, что любимую молодую жену терять катастрофически
трудно.
Наконец, ищущий взгляд нарвался на долгожданную белоснежную диву.
Зоечка - врач-ординатор из второй терапии завладела за счет удачного
сочетания хромосом агатовыми глазами и таким магнетизмом взгляда, что даже
прекрасной Маргарите из незабвенного романа Михаила Булгакова должно
остановить дыхание.
У многих мужчин в белых халатах при ее появлении подтягивалась
мошонка - верный признак угрозы влюбленности. Но, по агентурным данным,
этот огнедышащий мартен настроен пока на переплавку иного мужского лома -
она все еще верна своему мужу (правда, он у нее третий по счету). Видимо,
в такой ситуации Цицерон взревел: "Доколе, Катилина, ты будешь
злоупотреблять нашим терпением!"
В морге тем временем началось мельтешение, снедаемой жаждой
оплодотворения ученой мыслью, очаровательной врачебной молодежи -
блондинок, брюнеток, чего-то неопределенного.
Молодость и свежесть, сила и темперамент у них рвутся из халатов, с
таким напором ударной волны, словно их питают неукротимые горячие гейзеры,
фонтанирующие с бешеным рыком из под земли далекой, загадочной
непостижимой Камчатки.
Обнажение взглядом происходит по неведомому маршруту: через
распахнутые вороты элегантных блузок, с задержкой на святых холмах женской
груди, с затянувшейся игрой отзывчивых сосков, далее - по всей длине
туловища, обтекая волнующую утопию, с подробным изучением кучерявого
лежбища порочных восторгов, с незаметным переходом на стройные ноги через
совершенную линию бедер, колен, икроножной мышцы и изящной стопы.
Только мужчина-врач имеет такую неограниченную возможность
путешествовать в сказку. Такая игра может продолжается бесконечно, вплоть
до кончиков нежных розовых пальчиков с подкрашенными коготками, несколько
изуродованными жесткостью лакированных туфелек с вызывающим своей
элегантностью каблучком. У каждого эскулапы особые точки приложения
пытливого взгляда.
На том можно было бы и закончить. К слову сказать, многие трепетные и
мало тренированные мужчины к этому моменту как раз и кончают. У них не
хватает сил и воображения для того, чтобы перебраться на заднюю