"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

покоем Кунак Вера Ниловна представлялась неординарным существом. Ее
действия никак не вязались с названием "приемный покой". Ее двигательная
активность наводила на неожиданную мысль - вот перед вами человек, только
что ударенный пыльным мешком, причем, обязательно неожиданно, из-за угла,
сзади и очень сильно. Эта стервоза врывалась в ординаторскую со скоростью
неукротимого смерча. Телефон беспощадно грохался на пол, не выдержав
натиска ее суетящихся рук, - она слишком спешила поделиться новой трудовой
победой.
Всем своим видом буйный ипокрит вселяет уверенность в то, что в
коридорах больницы уже бушует пожар. Стиль решительного общения с
пациентами сочетается с выбросом громких и отрывочных фраз, пугающих даже
легкобольных. Ну, а про тяжелых говорить нечего: у множества слабонервных
остановка дыхания происходила прямо в приемной покое. Они знакомились с
холодом объятий клинической смерти не доехав до реанимации. Словесный
понос и уникальная забывчивость, безусловно, мешали работе широкого
окружения. Любая женщина - человек внезапный, но ни у всех имеется вкус к
сверхвнезапности. Верунчик, видимо, из компании искалеченных социумом -
виновата прошлая праведная профсоюзная работа на благо больницы, любимого
коллектива.
Сергеев всегда с искренним любопытством, свойственным специалистам,
хорошо знающим анатомию и физиологию не только человека, но и животных,
наблюдал за Кунак, - она чем-то напоминала кенгуру, разве только ноги были
коротковаты. Его занимал вопрос: "Что же она могла хранить в своей сумке
на животе"? Скорее всего - здесь она прятала заначку, состоящую из пары
никудышных яичников и прочей заурядной пакости.
Сергеев часто ловил себя на желании пощекотать подмышками эту
великомученицу, причем, лучше проделать такой эксперимент на важном
совещании, когда все надутые персоны рассядутся в президиуме. Однако
острый опыт не входил в его планы. Не обязательно дело доводить до
смертоубийства, чтобы удостовериться: перед тобой параноик с обезьяньим
уклоном, свежий, как предания новгородской старины. Было и так очевидно,
что Кунак относится к той породе людей, которые рубашку снимают через
ноги, а трусы через голову.
Экзотика таких манипуляций порождала в воспаленном мужском уме
(например, с похмелья) желание разыграть с ней скоротечный адюльтер. Ее
плоть - сама неопределенность, двойственность, как наивная загадка,
прячущаяся под грубой юбкой ядреной крестьянки. Представления об объятиях,
скажем, ночью в стоге сена, тормошили воображение Сергеева и покалывали
острыми соломинками незащищенные места. Но ведь цветы и смерть всегда
соседствуют!
Опасность обычных отношений заключалась в том, что их можно было
начать в постели, но закончить на полу среди разметанных и израненных
подушек, растерзанного матраса, искусанных простыней. Вихорь соития
перемешается с пухом и перьями, серой ватой - содержимым постельных
принадлежностей. В возможном полете страстей чудится отчаянье лопнувшего
по среди ночи горшка. Сергеев предвидел в такой страсти гром и молнии,
смерч и вихорь, пламя и пепел, слезы и безумный хохот. Все обязательно
должно было превратиться в головокружительную фантасмагорию! Но такие
желания - уже явная шизофрения!
Женский необузданный темперамент, да еще в сочетании с врожденной