"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

не правильная оценка тяжести состояния, а злого умысла или халатности не
было и в помине. Будут привлечены титулованные эксперты, с известными
фамилиями. Все закончится дисциплинарным взысканием. Да,... и мальчика уже
не вернешь.
- Ты не прав, Александр, - возмутился анатом, - такие действа прощать
нельзя никому.
- Никто и не говорит о поощрении... но, Мишель, у тебя на вскрытие
будет присутствовать главный врач и куча прфессоров-оправдателей, да
друзей-отравителей. Там, в верхах, уже началась интенсивная возня. И дело
вовсе не в Наговской, тем более, что она скоро уезжает за кордон. Блатная
стерва и без того больше не будет поганить работу отделения.
- Мальчика ужасно жалко, - стоит перед глазами улыбка его прощальная.
Он ведь надеялся, что помогут, - думал добрался до серьезной больницы. Ты
представляешь, как он настрадался на всех предыдущих этапах. Видимо,
молчун по природе. Болезнь его терзала, грызла изнутри. Даже самое дорогое
существо - мать не могла его понять. Это же ужас! - к кому ему несчастному
было обратиться.
- Смерть ходила с косой рядом с постелью, пугала, - он же ее видел,
наверняка видел. Мать не пришла на помощь. Да и я, мудак, пришел
навестить, проверить выполнение назначений, попрощаться. Надо было мне
ночевать в отделении, самому поставить капельницу, снизить дозу
антибиотиков, гормоны дать. Нужно каждого больного воспринимать как
собственного сына, а не только как пациента.
- Теперь понятно, почему тебя понесло к Дельфийскому оракулу, - кошки
на душе скребут. - молвил задумчиво анатом. Олег понимающе поддакнул, но
не стал вмешиваться во врачебное толковище.
- Однако наш кормилец сильно опаздывает. Душа-то ведь ноет,
успокоительного просит! Где же бродит этот сукин сын. Может страшно
обиделся. Не верится. Он из тех, "кому плюй в глаза - говорит Божья роса".
- Ты не нервничай Саша, не гони волну. У тебя эта боль на живом
месте, понятно... Вот ты и мечешься, грызешь себя. - успокаивал Михаил
Романович.
- Сейчас помянем детскую невинную душу. Его, безгрешного, уже в рай
приняли. А вот некоторым персонам на век запомнится. Мне, конечно,
привычнее. Я тут их каждый день потрошу, забываю, что они были людьми -
так останки, анатомические препараты.
Известно, что у каждого совестливого врача имеется собственное
кладбище, куда он отправил толпу своих подопечных, кого он пользовал и не
сумел спасти. Ни по злобе или вине собственной, но по воле Божьей. Хотя
бывают случаи, которые называю трагической случайностью. Посещение такого
кладбища, бесспорно, занятие не из приятных. Так что ты, дорогой друг, не
терзай себя понапрасну, а с холодной головой обходи могилы подопечных и
делай прагматические выводы.
Дверь решительно распахнулась - задом вперед вдвигался в ее проем
диетолог, отяжеленный маскирующей провиант коробкой. Лицо - красное, глаза
бегающие и несколько испуганные. Шалят глаза, - но маскировка
выдерживается. Вадик, заикаясь, вымолвил:
- Какая-то суета в нашем департаменте. Люди чужие бродят, в кабинете
главного толчея; Софочка - жирная попочка бегает шибче трамвая - при
макияже, разодетая по последней морде, но страшно нервная, раскрасневшаяся