"Елена Федина. Стеклянный город " - читать интересную книгу автора

ладно? Я с ног валюсь.
- Ты ранен?!
Повязка уже промокла от крови и промочила камзол. Юнона усадила меня,
помогла расстегнуться и приложила поверх повязки несколько чистых салфеток.
Потом налила воды из графина.
- Где это тебя? Опять подрался?
- Да нет.
Она не поверила.
- Ты неисправим, Батисто!
Мы сидели на маленькой кушетке. В окно влетали звуки оркестра и шум
толпы. Я смотрел в золотые глаза, в которых прыгали огоньки свечей, я
любовался ее усталым и вечно юным лицом, освобожденным сейчас от всякой
краски, я даже держал ее за руку.
- Как ты живешь, Юна? - на самом деле ее звали так.
- Как? Сам видишь. Из труппы Луциуса я ушла почти сразу, как ты исчез.
Тебе не нашлось там замены. И переехала в Казар.
- А Креонт? Чем не замена?
- Креонт слушает только сам себя. Я не могу с ним играть.
- А я тебя устраивал?
- Тоже не всегда, ты сам знаешь. Характер у тебя несносный, Батисто!
- Неправда. Просто я любил тебя и злился, что ты не обращаешь на меня
никакого внимания.
- Ты? Меня?
- А кто тебя не любил, ты спроси?
- Не преувеличивай...
Свечи одна за другой гасли, зато комната теперь освещалась
разноцветными вспышками фейерверка, как будто из той, другой жизни.
- Куда ты исчез тогда? Мы думали, что ты тоже убит.
- Понимаешь, Юна, - сказал я ей с горечью, - я не помню.
- Как это? - удивилась она.
- В том-то и дело, что я ничего не помню... - и это была правда, - со
мной что-то произошло тогда, - признался я, - какое-то затмение. Впрочем,
ничего удивительного: мы так напились с Креонтом в тот день, что мир
перевернулся.
- Это я знаю! - кивнула она неодобрительно, - пришлось отменить
спектакль! Потому что и Геракл, и Орисфей не стояли на ногах!
- Этого я уже не помню, Юна. Так спектакля в тот день не было?
- Конечно. Луциус закатил тебе скандал, ты послал нас всех к дьяволу и
ушел. И больше тебя никто уже не видел. До сих пор не пойму, Батисто, как
тебя угораздило так напиться в день спектакля?
- По глупости, - усмехнулся я, - просто по великой глупости и дури. У
Водемара стоял огромный кубок в буфете, и я поспорил, что осушу его на одном
дыхании. А потом уже трудно было остановиться...
- Осушил?
- До дна. С тех пор не могу смотреть на вино.
- Батисто, - покачала она головой.
- Что ты смотришь? - вздохнул я, - так мне и надо.
- Бедный, Батисто, ну нельзя же так себя мучить! Разве ты мог что-то
предотвратить?
- Кто знает...