"Елена Федина. Стеклянный город " - читать интересную книгу автора

Он ушел, похоже, сильно сожалея, что не может при свидетелях вышибить
мною окно, витраж или одно из многочисленных зеркал. В общем-то, я был собой
доволен. Первую битву я выдержал.
А потом трубы оповестили о начале спектакля. Всех пригласили в
театральный зал, все двинулись в этом направлении, и только я, как
ненормальный, поспешил к выходу.
Я и был ненормальный. Я давно уже был ненормальный. Сердце сжималось,
лицо пылало, и Брианом в тот момент я уж точно не был. Я торопился, даже
побежал бы, если бы мог бежать. Потом, уже в парке, остановился, присел на
бортик фонтана, поскулил тихонько от полной безысходности и признался себе,
что надо вернуться, надо все вспомнить. Все, что не удалось понять, забыть,
замолить и загладить.
И я пошел в театральный зал, и сел сбоку, возле самой колонны, чтобы
было, к чему прислониться, если вдруг потемнеет в глазах.
Деяниру играла Юнона Тиль. Геракла играл молодой, не знакомый мне
актер. Почему-то эта пьеса была очень популярна в последние годы. Публику
приводили в восторг кровожадные подвиги Геракла, его жестокость, подаваемая
как героизм. Но особенно впечатляющей была сцена его сумасшествия, когда в
порыве безумного гнева он убивал своих сыновей. Меч у него был настоящий,
сцена отрабатывалась, как сложный трюк, чтобы было полное впечатление
убийства.
В общем, смотреть на это все было тошно. Единственным светлым пятном на
сцене была Юнона. Игра ее была безупречна, и сама она была прекрасна, как
летнее утро. А, может, это только казалось мне, потому что когда-то я был
безнадежно и глупо в нее влюблен.
Когда Геракл надел отравленный плащ, я ушел. Я высидел весь спектакль.
В придачу к ране у меня разболелась голова. В парке уже стемнело, я доплелся
до кустов шиповника и свалился на траву. Все мои чувства были обострены,
мысли забивали одна другую.
Я думал о Лесовии и императоре Мемноне, о Лаэрте и Стеклянном Городе, о
далекой своей любви к актрисе Юноне Тиль, о сестре Марте и о проклятом
сумасшедшем Геракле, перерезавшем свою семью.
Скоро в парке стало шумно и людно. Я осторожно встал, отряхнулся от
налипших травинок и направился в левый флигель дворца, где обычно
располагались гримерные. Посторонних не пускали, но я-то был не посторонним!
Юнона не узнала меня. Она устало сидела у зеркала, снимая грим, и была
недовольна, что ее потревожили в такой момент.
- Я еще не готова, - сказала она, - подождите в коридоре.
- Я бы подождал, - улыбнулся я, - но ты слишком долго переодеваешься,
можно и уснуть в ожидании.
- Боже мой... - она встала, торопливо вытерев лицо салфеткой, - откуда
ты взялся?!
- Так уж вышло. Пришел поговорить с тобой.
Мы смотрели друг на друга. У нее были все такие же теплые золотые
глаза, гладкая кожа, точеные белые плечи. Ей хорошо давались роли богинь!
Что-то шевельнулось в душе, вспыхнуло, но тут же померкло. Я был утомлен,
болен и придавлен неразрешимыми проблемами. Я давно уже успел забыть, каким
я был тогда, три года назад.
- Господи, на кого ты стал похож!
- Артист всегда похож на кого-то. У него нет своего лица. Давай сядем,