"Е.А.Федосов. Полвека в авиации (Записки академика) " - читать интересную книгу автора

И действительно, изменяя с помощью этих лент пеленгационную ошибку, мы
научились как бы управлять коэффициентом преломления луча в обтекателе.
Когда мы приехали к Бахраху и рассказали о своих проблемах, он очень
удивился и увидел в наших действиях чуть ли не великое открытие в
электродинамике. После этого я понял, что даже крупные специалисты в данной
области недалеко ушли в своей науке от нас, практиков, даже в общем-то
дилетантов.
Поскольку я по образованию немножко радист, то мне еще и до этого стало
ясно, что справиться с данной проблемой можно было бы только путем решения
сложнейших уравнений математической физики, а этого, увы, не позволяют
сделать методы вычислительной математики. И не было тогда инструментов,
которые позже стали известны нам как компьютеры. Пришлось искать решения
эмпирически. Собственно, так мы наткнулись и на станиолевые ленты. Но
оказалось, что и они улучшали точность полета ракет, если луч попадал на
какое-то определенное сечение обтекателя, где они были наклеены. Если же он
падал на другое сечение, то ситуация ухудшалась. Мы поняли, что этот путь
тоже ложный, и от него отказались.
В конце концов мы пришли к выводу, что самым верным решением проблемы
будет просто изготовление обтекателя наиболее совершенной формы из материала
с наименьшим преломлением, а также уменьшая нагрузку на крыло, увеличивая
площадь крыла. Но для этого нам понадобился - ни много ни мало - год
упорнейшей работы.
Надо сказать, что при самонаведении на цель истребителя наблюдались те
же раскачивания, с которыми столкнулись и мы, но протекали они менее
динамично, поскольку масса самолета намного больше маленькой ракеты, и с
ними легко справлялись. Нам же пришлось поломать голову..
По-своему решили аналогичную проблему "зенитчики". В это же время в
КБ-1 создавалась первая самонаводящаяся зенитная ракета системы С-200 (та
самая, которой был сбит наш самолет Ту-154М украинскими ПВО в 2001 году).
Характерной особенностью работы "оборонки" середины 50-х годов, да и позже,
было то, что "зенитчики", которые тоже боролись с синхронной ошибкой,
работали всего в паре километров от НИИ-2, но из-за режима секретности
никакого обмена информацией между нами не было. И они пошли по другому
пути - создавали матрицу ошибок на каждый конкретный обтекатель, а в полете
специальный вычислительный блок в автопилоте компенсировал эту ошибку.
Решение, конечно, "лобовое", громоздкое, но поскольку габариты зенитной
ракеты вполне позволяли разместить вычислитель, то, видимо, в КБ-1 и не
стали искать более


42

простых путей. Мы же такими роскошными габаритами не располагали. Но
примечательно, что позже и "зенитчики" использовали найденные нами решения,
поскольку они наиболее рациональны в инженерном и технологическом плане.
В общем, с этими синхронными ошибками повозиться пришлось. Кстати, они
возникали не только от обтекателя, но и от ошибок гиростабилизатора. В нашем
институте этой проблемой занимался Авенир Константинович Неусыпин, мой
однокашник по МВТУ, - только гироскопист по специальности, - который вскрыл
эти ошибки и нашел способ избавления от них.