"Клод Фаррер. Во власти опиума [H]" - читать интересную книгу автора

собравшийся в центре равнины, созерцал совершенную работу и размышлял о
вновь предстоящих трудах. Все, кто начали рубить лес, были мертвы, как
мертвы были и их дети, и их внуки. Но терпеливое четвертое поколение
расчистило равнину.
Хоанг Ти увидел на вершине самой большой горы, охраняемой семью
рядами гранитных тигров, свою могилу.
Пятое поколение обрабатывало долину. Степи одна за другой
превращались в поля. На болотах начинались посадки риса. Новая
растительность, покорная людям, одела своим покровом империю. Загнанные
тигры, убежали к снеговым вершинам пограничных гор. Слоны были пойманы и
запряжены в плуги. Умерли воздушные драконы, а их дети - облака проливали
на землю только плодоносящие дожди. Народ каждую ночь возрастал в числе и
стал неисчислимым. И стали прекрасными женщины, подобно основателю
"Желтому" Хоанг Ти, позлащенные солнцем.

***

Затем настала пора созидать города. На берегу рек и озер, на
перекрестках каналов и дорог, в глубине бухт и в теплых долинах,
опоясанных горами, зарождались города. Сначала несколько жалких хижин,
страдавших от дождей, ветров и грозы; потом возникали деревни, имевшие уже
более солидный вид; наконец горделивые города, украшенные дворцами и
забронированные стенами; наконец исполинские столицы, в прудах которых
отражались мраморные ямены и кедровые пагоды. И более далеко, чем видел
ограниченный горизонтом глаз, сверкали фарфоровые крыши с севера к западу
- крыши приподнятыми углами подобно шатру Хоанг Ти. И в листве тутовых
деревьев шелковичные черви покорно пряли шелковистые нити, и только в
блестящий щелк одевались люди.
Император и народ победили.
Умиротворенные и благосклонные теперь боги перестали враждебно
уединяться и поселились в пагодах, где в честь их были воздвигнуты литые
из чистого золота кумиры.
И в недрах самой богатой из семнадцати провинций на берегах реки была
раскинута самая большая из семнадцати столиц. И Хоанг Ти вглядывался в
нее. Не доживет Она до преклонного возраста; не будет она вековечной.
Другие займут ее место. Но теперь было время ее величия; она была
императрицей городов. За ее серыми стенами была ограда из красной стены;
внутри красной стены стена желтая; и в ней лиловый дворец. Там жил сам
император.
Хоанг Ти видел это - он лежал на циновке под зонтиком, усыпанным
драгоценными каменьями. Слуги, распростершись в отдаленье, преклоняются
перед ним и возжигают ладан вместе с маленькими свитками серебряной бумаги.
Он лежал на циновке, держал трубку и курил.
И высшее счастье светилось в его глазах, и Хоанг Ти сознавал это
счастье. Несказанный покой царствовал в императорском святилище, и Хоанг
Ти чувствовал, что такой же покой царит под шатром между красным богом и
им самим.
И вот глаза Хоанг Ти увидели еще более далекое.
Вне лилового дворца, вне желтой стены, вне красной и серой стены
целый город курил подобно императору. Широкими клубами растекался опий из