"Каролина Фарр. Тайна Замка грифов" - читать интересную книгу автора

разглядеть жерло потухшего вулкана, ясно вырисовывавшееся на фоне неба. Я
улыбнулась, вспомнив яркие описания пейзажей Оверни, данные моим дедом.
Массив был вулканическим, и здесь находилось много пиков, подобных
тому, который только что показала мне луна. Дед часто рассказывал об
известняках Шатеньере, но никогда не считал эту местность заброшенной. Она
была для него сказочно прекрасной. Пристально глядя вперед, я размышляла, не
относились ли мой дед и его брат Жан-Поль к тем фермерам, которые истощили
плодородные почвы, как сказал Альбер.
Вскоре Лимож остался позади, и шофер молча ссутулился за рулем,
полностью сосредоточившись на дороге. Машина то карабкалась на склон, то
катила вниз. Сейчас она стремительно летела к очередной вершине, и поток
встречного воздуха свидетельствовал о большой скорости. Шины жалобно
взвизгнули на повороте, и мы вновь устремились вниз. Я выпрямилась и
наклонилась вперед, чтобы посмотреть на спидометр. От того, что я на нем
увидела, закружилась голова, и я судорожно вцепилась в сиденье. Желтая
стрелка на табло высвечивала цифру "120". Вспомнив, что спидометр показывает
скорость в километрах, а не в милях, я немного успокоилась. Но семьдесят
пять миль в час - это тоже довольно быстро.
Внезапно, как будто почувствовав мой интерес, Альбер сказал:
- Через несколько километров мы повернем на запад, к Бриву. Чтобы
добраться до Орийяка, нам надо будет проехать через Тюли.
- Вы отлично водите, Альбер.
Я услышала хриплое хихиканье.
- Еще бы! В былые времена мне приходилось ездить гораздо быстрее, чем
сейчас, да на таких машинах, в которые вы бы никогда не сели. Теперь вы бы
не поехали на такой. И все же лучше было погибнуть в дорожной аварии, чем
умереть в руках гестаповцев.
- Вы возили моего дядю Мориса?
- Нет. Но я, конечно, знал о нем. Кто не знал? Мы с ним познакомились в
застенках гестапо в Берлине. Они бросили его в мою камеру, где я ждал казни.
Он был так болен, так близок к смерти, что ничего для него уже не имело
значения. Но они почему-то медлили, слишком долго медлили. Я не мог понять
почему. Всех остальных расстреляли. Многих. Но дни фрицев были уже сочтены -
пришли русские. Гитлер умер в своем бункере, а мы были все еще живы. Вожди
гестапо ушли в подполье, а нас освободили русские. Я остался с месье
Морисом. Лечил его, ухаживал за ним, приехал с ним в Шатеньере. У меня
никого больше не осталось. Когда-то у меня были жена и ребенок, но, когда
меня схватили, жену тоже арестовали. Они отправили ее в войска, сделали
армейской проституткой для немецких солдат. Она попыталась бежать, и ее
застрелили.
- Это так трудно сейчас себе представить... - Я содрогнулась. - А
ребенок?
- Девочка. Ей было тогда два годика. По ошибке ее отправили в Дахау,
как еврейского ребенка. Она погибла там.
Воспоминания заставили его замолчать. Я тоже притихла. Луна поднялась
выше, и в ее свете горы казались фиолетовыми, как и тени в долинах.
"Мерседес" продолжал мчаться вперед, то поднимаясь на гребни гор, то
устремляясь вниз. Склоны внезапно стали казаться угрожающими, а долины
внизу - бездной, в которой затаились чудовища. Прошло более двадцати лет, а
война еще не забыта здесь... И это совсем не соответствовало тем героическим