"Каролина Фарр. Дом на могиле " - читать интересную книгу автора

Стантон!
- Уэргилд-Айленд в этом смысле не исключение, мистер Уайганд. Вам
когда-нибудь приходило в голову, что религия лучше может быть выражена
поступками, которые мы совершаем вне церкви, чем словами, которые в ней
произносятся?
- Ах да, - отозвался он, пристально разглядывая меня. - В более широком
смысле слова вы имеете в виду, что наши поступки яснее указывают на наше
благочестие, чем паши слова. Ведь лицемерие легко спрятать за сказанным
словом. Однако, если человек лицемер, это очень скоро проявляется в его
поступках. Хорошо! Прекрасно! Я должен снова обсудить это с вами, когда у
нас будет больше времени. Вы хоть понимаете, что только что вдохновили меня
на сегодняшнюю проповедь? Пожалуй, начну с притчи о добром самаритянине.
Процитирую вторую из четырех свобод Рузвельта, свободу каждого человека
поклоняться Богу собственным способом.
- Уверена, это будет очень интересная проповедь, - повторилась я.
- Да, конечно! - Он задумчиво посмотрел на меня. - Вы по-прежнему
отказываетесь пойти сегодня со мной, мисс Стантон? Ваше присутствие там всех
ободрило бы. Новое лицо.
- Если не возражаете, я бы лучше подготовилась к завтрашней работе. Моя
одежда уже неделю лежит упакованной, я к ней еще не прикасалась. Можете
представить, в каком она беспорядке?
Он слабо улыбнулся:
- Я сам много путешествовал. Да. Отлично вас понимаю. Что ж, провожу
вас в церковь, когда вы устроитесь.
- Я пойду с вами в другое воскресенье, мистер Уайганд. Но не
рассчитывайте, что буду бывать там часто. Вы будете разочарованы.
Он кивнул:
- По крайней мере, вы откровенны. О большинстве моих прихожан, если их
так можно назвать, такого не скажешь. Легко дают обещания, которые никогда
не выполняют, когда я прошу их помочь. И предлоги у них в большинстве
случаев надуманные. Когда я вижу их в деревне после службы...
Тут снова прозвенел гонг, и ему пришлось замолчать. Здесь звук гонга
казался еще громче, и я заметила, что он висит в нише за коридором, ведущим
на кухню. В столовой он прозвучал просто громоподобно. Но пока я
сопротивлялась желанию заткнуть уши, эхо быстро смолкло.
- Очень громко, правда? - пробормотала я.
- Ужасно! - согласился он. - Хусейн был поваром у отца в одной из его
экспедиций. Он бьет в гонг так, словно это его личный враг. В пустыне, когда
Хусейн созывал к трапезе сто человек, это, может быть, и было прекрасно, но
в помещении - просто оглушительно! Нет необходимости говорить, что, когда
отца нет, гонг молчит. Но когда он дома, то настаивает, чтобы Хусейн делал
то же, что в Египте и Сахаре.
- Это нервирует, но вы все, полагаю, привыкли.
- Никогда! - заявил Джон, глянув на лестницу и нахмурившись. - Будь моя
воля, я выбросил бы гонг в море! Но отец его любит, даже когда, как сегодня,
не намерен спускаться вниз.
- Так профессор не собирается спускаться к завтраку?
- Никогда не спускается в воскресенье утром, - пояснил он. - В этой
столовой у нас проходит только одна трапеза. В остальное время мы едим в
комнате для завтрака. Сейчас покажу вам, где это. Там гораздо уютнее, чем