"Джеффери Фарнол. Седина в бороду" - читать интересную книгу автораО, как страшно мне!
Сэр Мармадьюк встал, ему хотелось утешить и ободрить маленького скрипача, он протянул к нему руки, но тот в страхе отпрянул. - Прочь! - вскричал несчастный. - Не троньте меня, не прикасайтесь, на мне лежит проклятие! Ее убийца все еще жив, он все еще весел, и проклятая луна знает о том и смеется, смеется... О, Боже, он ходит по земле, он наслаждается радостями жизни, а она покоится в могиле холодная и недвижимая! - Скрипка выпала из его рук. Скрипач спрятал изможденное лицо в скрюченных пальцах, рыдания сотрясли его хрупкое тело. Сэр Мармадьюк попробовал утешить его, но скрипач пронзительно вскрикнул и оттолкнул участливую руку. - Оставьте меня! Оставьте меня, это мой черный час, предоставьте меня луне. Дикий крик, исполненный невыразимой тоски, прокатился над парком, и маленький скрипач распростерся на земле рядом с пнем, служившим когда-то троном детских игр, он обхватил старое дерево руками, прижался мокрой от слез щекой к шершавой коре и затих. Сэр Мармадьюк медленно удалился, оставив маленького скрипача наедине с его болью. Стемнело. Серебро волос светилось на темной земле. Глава III, в которой читатель познакомится с юной квакершей Евой-Энн Сэр Мармадьюк, тяжело опираясь на трость, с огромным интересом сооружения, но никогда еще столь прозаическая вещь, как сено, не вызывала в нем такого интереса. Сэр Мармадьюк смертельно устал, он попросту валился с ног. Он отошел слишком далеко от дома, пройдя не одну милю по пыльным нескончаемым дорогам, его изящные сапоги с кисточками на голенищах, совершенно не приспособленные для столь тяжелых испытаний, натерли на ногах кровавые мозоли, и вот теперь сэр Мармадьюк со сбитыми в кровь ногами, с ломотой во всех членах, разглядывал столь необычный для себя объект, а в его взгляде читался нескрываемый интерес. Это был довольно высокий стог, он выглядел мягким и уютным, он словно обещал утомленному путнику роскошное ложе для его ноющих членов. Сено наполняло воздух ароматом, навевающим заманчивые мысли о предстоящем забытьи. И, самое главное, к стогу была приставлена лестница, так и манившая воспользоваться услугами чудесного ложа. Сэр Мармадьюк, прихрамывая, добрел до лестницы, несколько неуклюже взобрался наверх и с наслаждением растянулся на душистой постели, мечтательно глядя на одинокую звезду, мерцавшую в небе. - Сорок пять! - бормотал наш герой. - Как глупо и нелепо. Как все ... - Тут он вздохнул и погрузился в блаженное забытье. Но спать ему пришлось недолго. Внезапно он проснулся оттого, что чья-то рука аккуратно зажала ему рот, и чей-то голос прошептал совсем рядом: - Тише! И голос, и рука, вне всякого сомнения, принадлежали женщине, и рука эта, хотя и теплая, и мягкая, была в то же время сильной и крепкой. - Послушайте, мадам... - начал было сэр Мармадьюк, кое-как |
|
|