"Джеффери Фарнол. Седина в бороду" - читать интересную книгу автора

О, как страшно мне!
Сэр Мармадьюк встал, ему хотелось утешить и ободрить маленького
скрипача, он протянул к нему руки, но тот в страхе отпрянул.
- Прочь! - вскричал несчастный. - Не троньте меня, не прикасайтесь, на
мне лежит проклятие! Ее убийца все еще жив, он все еще весел, и проклятая
луна знает о том и смеется, смеется... О, Боже, он ходит по земле, он
наслаждается радостями жизни, а она покоится в могиле холодная и недвижимая!
- Скрипка выпала из его рук.
Скрипач спрятал изможденное лицо в скрюченных пальцах, рыдания сотрясли
его хрупкое тело. Сэр Мармадьюк попробовал утешить его, но скрипач
пронзительно вскрикнул и оттолкнул участливую руку.
- Оставьте меня! Оставьте меня, это мой черный час, предоставьте меня
луне.
Дикий крик, исполненный невыразимой тоски, прокатился над парком, и
маленький скрипач распростерся на земле рядом с пнем, служившим когда-то
троном детских игр, он обхватил старое дерево руками, прижался мокрой от
слез щекой к шершавой коре и затих.
Сэр Мармадьюк медленно удалился, оставив маленького скрипача наедине с
его болью. Стемнело. Серебро волос светилось на темной земле.

Глава III,

в которой читатель познакомится с юной квакершей Евой-Энн

Сэр Мармадьюк, тяжело опираясь на трость, с огромным интересом
разглядывал стог сена. Конечно же, ему и прежде доводилось видеть подобные
сооружения, но никогда еще столь прозаическая вещь, как сено, не вызывала в
нем такого интереса. Сэр Мармадьюк смертельно устал, он попросту валился с
ног. Он отошел слишком далеко от дома, пройдя не одну милю по пыльным
нескончаемым дорогам, его изящные сапоги с кисточками на голенищах,
совершенно не приспособленные для столь тяжелых испытаний, натерли на ногах
кровавые мозоли, и вот теперь сэр Мармадьюк со сбитыми в кровь ногами, с
ломотой во всех членах, разглядывал столь необычный для себя объект, а в его
взгляде читался нескрываемый интерес.
Это был довольно высокий стог, он выглядел мягким и уютным, он словно
обещал утомленному путнику роскошное ложе для его ноющих членов. Сено
наполняло воздух ароматом, навевающим заманчивые мысли о предстоящем
забытьи. И, самое главное, к стогу была приставлена лестница, так и манившая
воспользоваться услугами чудесного ложа.
Сэр Мармадьюк, прихрамывая, добрел до лестницы, несколько неуклюже
взобрался наверх и с наслаждением растянулся на душистой постели,
мечтательно глядя на одинокую звезду, мерцавшую в небе.
- Сорок пять! - бормотал наш герой. - Как глупо и нелепо. Как все ... -
Тут он вздохнул и погрузился в блаженное забытье.
Но спать ему пришлось недолго. Внезапно он проснулся оттого, что чья-то
рука аккуратно зажала ему рот, и чей-то голос прошептал совсем рядом:
- Тише!
И голос, и рука, вне всякого сомнения, принадлежали женщине, и рука
эта, хотя и теплая, и мягкая, была в то же время сильной и крепкой.
- Послушайте, мадам... - начал было сэр Мармадьюк, кое-как