"Филип Хосе Фармер. Любовь зла (фрагмент)" - читать интересную книгу автора

задрожали. Ему захотелось развернуться и бежать назад к лифту.

Но он удержал себя усилием воли на месте, убеждая себя в том,
что его поведение многосложно, что он не имеет права
испытывать подобных чувств, вернувшись домой после долгой
командировки. Тем более -- он напомнил себе -- Мэри вернется
домой не раньше, чем минут через пятнадцать.

Он толкнул дверь (конечно же, на профессиональном этаже не
было дверных замков) и вошел. Стены замерцали и, набрав полную
мощность, обрушили на него радостный гвалт ведущих -- это
включилась трехмерка. Хэл подпрыгнул от неожиданности и со
словами: "Великий Сигмен!" рванулся вперед и вырубил звук. Он
догадывался, что это штучки Мэри. И хотя он много раз
предупреждал ее, что это его нервирует, она назло ему
продолжала ставить трехмерку на автоматическое включение.

Хэл решил, что на сей раз он ей ничего не скажет. Может, если
она увидит, что он больше на это не реагирует, то перестанет
включать эту тарахтелку.

Хотя, с другой стороны, она может задуматься о его внезапной
перемене. И начать его расспрашивать до тех пор, пока он,
окончательно потеряв голову, не наорет на нее. И тогда, чтобы
закрепить победу в этом раунде, она вместо того, чтобы криком
ответить на крик, продолжит атаку ледяным молчанием и
страдальческими взглядами, чем окончательно выведет его из
себя.

А затем она конечно же, будет должна, "как бы это ни было для
нее тяжело", исполнить свой скорбный долго и в конце месяца
изложить все это в мельчайших деталях иоаху. Что добавит еще
один (а может, и не один) черный крестик в его Моральном
Рейтинге, и ему снова придется лезть вон из кожи, чтобы его
поднять. А он уже и так безумно устал вечно карабкаться за
Рейтингом, к тому же, это отнимало у него время и энергию,
нужные для его (отважится ли он признаться в этом даже себе?)
особых планов.

Но даже когда он объяснял ей, что именно она задерживает его
продвижение по службе, и следовательно, не дает ему
зарабатывать больше денег и перебраться в пака побольше, она
разражалась сопровождаемой тяжелыми вздохами риторической
тирадой: неужели же он провоцирует ее на подобное
многоложество? Он что, хочет, чтобы она скрывала правду и
лгала при любой возможности? Нет, она не верит, что он хочет
подвергнуть их обоих смертельной опасности! Увы, никогда им не
сподобиться лицезреть светлый лик Предтечи и
никогда-никогда... И так далее, в том же духе, не давая ему
вставить слова в свое оправдание.