"Шеннон Фаррел. Дом там, где сердце " - читать интересную книгу автора

Она так громыхала тарелками, что Локлейн изредка поглядывал, чтобы
убедиться, что она не разобьет всю посуду, какая у них есть. Она так сильно
скребла по ней, словно хотела соскоблить узор с каждой тарелки. Наконец он
подошел к тазу и, взяв в руку полотенце, стал брать из рук сестры тарелки
одну за другой. Он тщательно вытер их перед тем, как сложить на место в
дубовый сервант - самый впечатляющий в комнате предмет мебели, которая,
правда, вся была отличного качества.
Мюйрин какое-то время смотрела на них, а потом заметила:
- Должна сказать, здесь очень неплохая мебель. Это ваш отец ее делал?
- Мы никогда не знали ни отца, ни матери. Потеряли их, будучи еще
совсем маленькими, - коротко ответил Локлейн, давая понять, что она задела
сферу жизни, в которую он не хотел ее посвящать. - Что касается мебели, я
сам ее сделал. Изначально я учился на плотника, пока не решил, что гораздо
важнее получить надлежащее общее образование, и стал изучать бухгалтерию и
все прочее.
Циара пронзительно взглянула на брата. Не сказав ни слова ни ему, ни
Мюйрин, она ушла в свою комнату и закрыла дверь.
Мюйрин залилась краской.
- Простите, я не знала.
Она снова погрузилась в свои бумаги, увидев, что взгляд Локлейна стал
тяжелым, как гранит.
Он закончил вытирать тарелки, упрекая себя за то, что был гак груб с
Мюйрин, и за то, что не рассказал ей всю правду о своих родителях. Он
оправдывал себя тем, что не хотел ее смущать еще больше, чем раньше, своей
бедностью. Слово "незаконнорожденный" было таким ужасным...
Но как ни старался, он не мог скрыть свою досаду из-за неуместного
вопроса. Он чувствовал себя бабочкой, порхающей над пламенем свечки. Наконец
Локлейн подошел к камину и спросил:
- Ну что, разобрались, что к чему?
- Еще не совсем, но, кажется, я начинаю понимать, насколько все
плохо, - ответила Мюйрин, ненадолго отрывая взгляд от бумаг.
- Я думаю, нам надо поскорее привести все дела в порядок. Поскольку все
знают, что Августин умер и что вы очень молоды и неопытны, кредиторы тут же
выстроятся в очередь, требуя возвращения денег, - рассуждал Локлейн.
Мюйрин громко захлопнула книгу и, возвратившись к столу в центре
комнаты, взяла бумагу и ручку.
- Если только я не навещу их первая. Завтра я составлю их список. Но
сначала я напишу письмо своим родным, сообщу им новости и предупрежу, чтобы
они не мчались сюда на первом же корабле.
- Как вам кажется, они вам поверят? Мюйрин вяло улыбнулась.
- Я могу быть очень убедительна, когда захочу.
После этого она написала довольно бодрое письмо родителям, в котором
говорилось, что, несмотря на случившуюся трагедию, семья Августина приняла
ее и что все необходимые формальности после ужасного происшествия соблюдены.
Она удивилась, как легко ложатся на бумагу слова неправды, но в то же время
понимала, что это и есть борьба за существование. И если для этого нужно
пару раз прибегнуть ко лжи, так тому и быть.
Кроме того, Мюйрин написала своему зятю Нилу, где рассказала о
плачевном состоянии дел в Барнакилле, но убедительно просила его не говорить
об этом ни одной живой душе, особенно Элис.