"Антон Фарб "Время Зверя"" - читать интересную книгу автора

обязан был объяснить этим людям, что в их жизни наступил перелом, и
теперь они все превратились в жертвы, и на них идет охота, и никто
сейчас не может чувствовать себя в безопасности, потому что Зверь не
делает разницы между мужчинами и женщинами, стариками и детьми -
Зверь просто убивает, он не может не убивать... Поначалу Ахабьев
говорил вкрадчиво, с умыслом, взвешивая каждое слово, чтобы не
переборщить, но потом он уже не мог остановиться, им овладела
потребность выговориться, рассказать о себе все, без утайки, впервые в
жизни произнести вслух, кто он такой на самом деле и с чем ему
приходится жить.
Ему пришлось рассказать, как шесть лет назад Зверь убил его жену
и ребенка. Как он осатанел от ненависти и как ненависть поглотила его.
Как он искал Зверя повсюду - а Зверь нашел его здесь, в Сосновке, куда
Ахабьев наезжал раза два-три в год, отлеживаться после особо трудных
контрактов, и где соседи знали его как тихого и безобидного
интеллигента - а теперь должны были осознать, что жизни их теперь в его
руках...
Они поверили ему. Теперь он мог их оставить. Теперь наступило
время настоящей охоты.
Он попросил Гену проводить его, и Зоя долго и плаксиво
упрашивала их не уходить, но они все-таки ушли, вышли прямо под
дождь, и Гена сразу взял ружье наизготовку, ожидая, что из каждой
темной подворотни на них бросится Зверь, но они дошли без
происшествий, и у себя дома, оставив Гену в прихожей, Ахабьев
переобулся, сменив кроссовки на высокие шнурованные ботинки и
заправив в них джинсы, зарядил обрез, набил карманы штормовки
патронами, "ТТ" переложил сзади за ремень (жгут Елизавете Ивановне
наложили настоящий, резиновый, из аптечки, нашедшейся в "Hиве"),
ножны с охотничьим ножом нацепил на левый бок, а флягу - на правый,
потом достал из сумки третий, до сих пор не распакованный сверток, и
засунул его во внутренний карман штормовки. Оба капкана он прихватил
с собой и выходя из дому вручил их Гене. У того дрожали губы, а лицо
было мокрым то ли от дождя, то ли от слез; от юношеского нахальства не
осталось и следа, и Ахабьев строго, как ребенку, велел ему возвращаться
в коттедж Валентина Дмитриевича и расставить капканы: один - у
парадной двери, а другой - возле черного хода, после чего Гена должен
был запереть все окна, зарядить ружье вот этими патронами (у тебя ведь
двенадцатый калибр? только не перепутай, вот этими, красными, они с
серебряной картечью), и всю ночь дежурить и быть начеку. Еще Ахабьев
пообещал вернуться под утро и наказал из дому не выходить ни при
каких обстоятельствах и на провокации не поддаваться, а сам он, если
повезет, постарается убить Зверя...
- И если я не вернусь к полудню... - сказал напоследок Ахабьев и
сделал паузу.
- И что тогда? - спросил Гена.
- Тогда вы все можете писать завещание, - мрачно подытожил
Ахабьев.