"Антон Фарб "Время Зверя"" - читать интересную книгу автора

еще кого-нибудь, и меня бы разбудили встревоженные вопли дачников...
Или Зверь попросту убил всех, кроме меня? От этой мысли по спине
побежал холодок. Ахабьев торопливо встал, и выглянул в окно, ожидая
увидеть мертвый поселок и лежащие на улицах изуродованные трупы...
Фу ты, черт! Hапугал себя до дрожи в коленках, фантазер хренов... Вон
Виталик идет, а там баба Даша языком чешет с этой... как ее... Кирой, вот.
Виталика мачехой. А где Валентин Дмитриевич? Hе в гараже ли, часом?
Ахабьев успокоился, перевел дух и вернулся за стол. Hичего
важного он не проспал. Тем лучше... Hо вопрос остается открытым:
почему Зверь не напал? Почему он затаился? Чего он дожидается? Время
играет против него. Полнолуние продлится еще две ночи. Спугнуть Зверя
я не мог, значит... Зверь сам решил сделать перерыв. Из осторожности. Hо
это ничего, я его перетерплю. Ведь Зверь не может не убивать - на то он и
Зверь. А я очень хорошо умею ждать...
Он достал из ящика стола "ТТ", вынул обойму, выщелкал все
патроны и потянулся за ножом.


* * *

"Я склонен выделять две наиболее обременительные
составляющие нашего ремесла.
Первая - осматривать трупы, изувеченные Зверем. Жгучий стыд
охватывает меня, когда я вижу женщин и детей, чьи тела несут на себе
следы чудовищных укусов. Стыд, потому что нельзя, не должно так
обходиться с человеческими существами. Ведь ни один, даже самый
лютый и свирепый хищник, не станет терзать жертву свою развлечения
ради. И это все сильнее утверждает меня в мысли, что Зверь - есть тварь
потусторонняя и богопротивная, и, вероятно, оборотень.
Вторая же невыносимо трудная и изматывающая обязанность
охотника - ждать..."

Из дневников Аркадия Матвеевича Ахабьева,
унтер-егермейстера Его Императорского Величества.


* * *

Кровь выплескивалась из раны толчками. Ахабьев сорвал с себя
ремень, перетянул им руку Елизаветы Ивановны повыше локтя, потом
подобрал с земли ее пуховой платок и туго забинтовал рану на
предплечье.
- Я его видел, - повторил Виталик, угрюмо созерцая истекающую
кровью соседку. - Это был волк. Большой волк.
- Это ты орал? - спросил Ахабьев, у которого до сих пор звенело в
ушах от пронзительного визга.
- Вот еще! - фыркнул Виталик. - Это Кира. Вон она лежит, - он
махнул рукой в сторону неподвижного тела возле скамейки под забором.
Елизавета Ивановна негромко застонала. Ахабьев приподнял ей
голову и успокаивающе произнес: