"Рене Фалле. Капустный суп" - читать интересную книгу автора

слишком многим - он, в сущности, ничей. Поэтому-то сего святого мужа его
рассеянная по всей округе паства ядовито окрестила "поп на колесах". Бог
ты мой - да прости ему бог, - он, одетый точно нотариус, на всех парах
несет доброе слово из коммуны в коммуну, кропит верующих на ходу, а ногу
держит на акселераторе; отправляет мессы, соборует, венчает, отпевает
покойников - и все галопом, в полном соответствии с лошадиными силами
своей тарахтелки. В результате деревня получает отпущение грехов раньше,
чем успеет нагрешить, что тоже не так уж плохо. Короче, не стало больше
доброго боженьки... Или почти не стало... Или осталась самая, самая
малость...
Нет теперь и почтальона, пешего или на велосипеде, а есть просто
служащий, разъезжающий на грузовичке, столь же безликий и анонимный, как и
вручаемые им письма, и нет у него свободной минутки, чтобы распить с вами
стаканчик.
И еще нет в деревне своего деревенского дурачка. Если теперь они,
блаженненькие, вздумают показывать свои штучки, их собирают, как улиток, и
запихивают в психиатрическую лечебницу в Изере. Тут быстро линяет их
живописное своеобразие, и не успевают они набраться хоть чуточку ума-
разума, как окончательно лишаются рассудка, помирают от скуки, прежде чем
помереть по-настоящему, и, главное, без всякой пользы для общества; а ведь
раньше они веселили всю округу, так сказать, облагораживали ее одним своим
присутствием. При дурачке каждый из односельчан, будь он сам дурак
дураком, мог с полным основанием считать себя первым умником. Без
настоящего, так сказать, официально засвидетельстованного и
проштампованного юродивого начинают коситься по сторонам, ставят себе
ненужные вопросы. Правда, зато сейчас есть телевидение. Но, как хотите,
это все-таки не одно и то же. Не хватает ему, не знаю, как бы получше
выразиться, малости, что ли, той малости, что рождает очарование и
размышления.
Нет больше навоза на дорогах, коль скоро нет и самых лошадей. Ни
повозок, ни кузнецов, ни кузниц, ни мехов, ни поилок, ни подков на
счастье, ни ржания, ни перестука копыт, ни громких проклятий в адрес
коняги, ни щелканья бича. Нет больше бича, нет сбруи, а значит, нет и
шорника. Подался прочь шорник. На завод, как и все остальные, а на заводе
народу тысячи. Побольше, чем в полях, из-за всяких там социальных
преимуществ.
Километрах в пятнадцати отсюда стоит завод, где крестьяне, бросившие
землю, делают тракторы для крестьян, оставшихся на земле.
Тот, кто еще работает в поле, уже не поет для собственной услады.
Ежели он в добром расположении духа, то берет с собой из дому транзистор и
круглый год слушает "Дедушку Мороза" в исполнении Тино Росси или
"Yesterday" в исполнении битлов. Теперь ему жаворонок ни к чему.
А жаворонков, между прочим, постреляли, также вот не стало из-за
удобрений, по словам ученых специалистов, ни куропаток, ни зайцев, а ведь
хочешь не хочешь, надо как-то покрыть расходы на покупку патронов и
разрешения на охоту. На следующий год вообще разрешения не возьмем. Будем
сидеть себе и, не отрывая зада от стула, участвовать в велогонках Пяти
наций. Подумать только, горе ты мое, что были времена, когда можно было
убивать кого угодно! Скоро не будет ни деревенских охотников, ни тех ушлых
парней, коих именуют браконьерами.