"Ориана Фаллачи. Ярость и гордость (антиисламский памфлет) " - читать интересную книгу автора

Мария, Христос, ради всего святого... Эти выражения приходят ко мне так
спонтанно, что я даже не отдаю себе отчета в том, что произношу или пишу их.
Хотите начистоту? Хотя я никогда не прощу католицизму тот позор, что он
наложил на меня, начиная с проклятой инквизиции, которая в 1600-х сожгла мою
прародительницу Гильдеб-ранду, бедную Гильдебранду... признаюсь, что музыка
колоколов все-таки ласкает мое сердце. Я так ее люблю. Я так люблю
изумительных Иисусов, мадонн, Святых. Я даже коллекционирую старинные иконы.
Я люблю аббатства и монастыри. В монастырях моя душа преисполняется мира, я
даже завидую тем, кто там живет. Да еще, честно говоря, наши соборы
красивее, чем мечети, синагоги, буддистские храмы и унылые протестантские
церкви. Кладбище моей семьи - протестантское кладбище. Оно принимает умерших
любой религии, но это протестантское кладбище. Одна из моих прабабушек была
протестанткой из валь-денсов, двоюродная бабушка была евангелисткой.
Вальденскую прабабушку я никогда не видела. Она умерла молодой. А двоюродную
бабушку я помню. Когда я была маленькой девочкой, она обычно брала меня на
религиозные службы в свою церковь. Какая скука! Мне так надоедали людии
которые ничего не делали, кроме пения псалмов, священник, который был
проповедником, а не священником, и ничего не делал, кроме чтения Библии. Мне
было так скучно в церкви, которая не была похожа на церковь и в которой
стояли церковные скамьи и огромный крест. Ни Христа, ни мадонны, ни одного
ангела, ни одной свечки, ни серебра, ни ладана. Я даже скучала по резкому
запаху ладана и с великим удовольствием переместилась бы в соседнюю церковь
Санта Кроче, где украшения присутствовали в большом количестве.
Символические украшения, знаки моей жизни. Моей культуры. В саду моего
тосканского загородного дома у меня есть очень маленькая старая часовня. Она
вечно заперта, увы. С тех пор как умерла мама, никто не заботится о ней.
Когда приезжаю домой, я открываю ее. Чтобы стереть пыль с алтаря, чтобы
поглядеть, гнездятся ли там мыши и грызут ли они церковный служебник. И
несмотря на мою мирскую натуру, на мой атеизм, там я чувствую себя
комфортно. Несмотря на мой антиклерикализм, там я чувствую себя в согласии с
самой собой. (Готова поспорить, что большинство итальянцев ощущают то же
самое. Мне признался в этом, о боже, Энрико Берлингуэр, генеральный
секретарь компартии. Это при нем был найден исторический компромисс между
марксистами и католиками...)
Ей-богу (опять бог, надо же!) мы, итальянцы, не находимся в равных
условиях с американцами. Нам не свойственно всеобщее смешение, мозаика
многообразия, скрепленная клеем гражданства. Именно потому, что наша
культурная индивидуальность выкристаллизовалась в тысячелетиях, мы не можем
принять миграции народов, у которых с нами нет ничего общего... Тех народов,
которые не готовы стать такими, как мы, не желают раствориться в нас, как
тосканские Габсбург-Лотарингские эрцгерцоги и неаполитанские Бурбоны. Мы не
принимаем тех, которые, наоборот, стремятся поглотить нас. Хотят переменить
наши принципы, наши ценности, нашу сущность, наш образ жизни. Тех, которые
отталкивают нас своим ретроградным невежеством, своим ретроградным
фанатизмом, своей ретроградной религией. В нашей культуре нет места для
муэдзинов, для минаретов, для показных постов, для унижающей чадры, для
унижающей паранджи. Даже если бы место и было, я не согласна отдать его им.
Это означало бы уничтожить нашу индивидуальность, отдать все наши
достижения. Растоптать свободу, которую мы заработали, цивилизацию, которую
мы построили, благосостояние, которое мы создали. Распродать мою страну, мою