"Юлий Файбышенко. Дело часовщика" - читать интересную книгу автора

сейчас делать. Скрипнула дверь. Полоса бледного света упала в прихожую.
Потом осторожно вошел кто-то очень увесистый.
Сашка, закрытый набросанным тряпьем, ждал. Ему казалось, что вошедший
чувствует его присутствие, и потому был неподвижен, как камень. Вошедший
стоял, не делая ни одного движения. У Сашки першило во рту и чесалось в ухе.
Он еле сдерживался. Раздался непонятный шум, вошедший рванулся. Что-то мягко
шлепнулось на пол, и густой хрипучий бас сказал:
- Ах, чтоб тебе, чертова животина! - и шумно откашлялся.
Опять хрипнула дверь, полоса света погасла, и Сашка услышал, как
быстрые грузные шаги прошли через весь дом и закончились резким хлопком
входной двери.
Сашка, раскидав тряпки, соскочил с антресолей и зажег спичку. У двери,
наклонив голову, смотрел на него черный кот с белыми пятнами на шее,
смотрел, жмурился и мяукал.
"Ну и ну! - подумал Сашка. - Кого-то одного этот кот спас".
Прислушиваясь к каждому звуку, стараясь неслышно ступать, Клешков
прошел через дом, вышел во двор. Калитка еще покачивалась. Подойдя к забору,
Сашка забрался по рассыпавшейся поленнице и выглянул на улицу. Метрах в
пятидесяти около забора прикуривал на ветру крупный человек в крестьянском
кожухе и солдатской папахе. Больше на улице никого не было.
Сашка выскользнул из калитки и, надвинув кепку на лоб и подняв
воротник, поплелся в ту же сторону, что и человек в папахе, старательно
глядя под ноги и всеми силами изображая человека, занятого какими-то своими
мыслями и делами.

На базаре народу было много, и Сашка испугался, что потеряет из виду
серую папаху. Но та двигалась от лотка к лотку, переходила к ларькам, где
продавали квас и из-под полы самогон, пересекала рыночную площадь к лабазам,
где теперь торговала керосином и спичками местная кооперация. Сашка исправно
пил квас, торговался с бабкой, продававшей семечки, а сам все смотрел за
серой папахой. Владелец ее тоже несколько раз к чему-то приценивался,
оглядываясь по сторонам. Потом, видно успокоившись, пошел к лотку, где
раньше торговали мясом, а теперь кто чем мог: кто пирожками с требухой, кто
рыбой, кто тайным, совсем не относящимся ни к чему съестному товаром,
который предлагался только на ухо, да и то не всем, а по выбору продавца.
Около одноглазого мужика в картузе и фартуке, надетом прямо на черную
чуйку, толпился народ, кричали молодые отчаянные бабы в платках, прокладывая
локтями дорогу к лотку, суетились инвалиды, молча напирали седые, мрачные
старухи. Сашка подошел. Мужик, точно тяпая топором, отрубал куски мяса.
"Откуда это?" - подумал было Сашка. Но мужик уже кричал нараспев:
- А йдить-но сюды, люды добри! Едину свою коняку на мясо порешив!
Забирай скорийше, бо поздно буде.
Сашка узнал мясника, которого недавно допрашивал у себя в милиции об
источниках его нетрудового дохода, потому что при обыске нашли у него
золотые монеты и пачки николаевских сотенных.
Мясник, краснорожий, одноглазый мужик, все орал и отрубал куски конины,
а Сашка, оглянувшись, увидел серую папаху, которая стояла шагах в десяти и
прищуренно наблюдала за свалкой у лотка. Сашка сразу же пошел дальше и вдруг
увидел Гуляева, разговаривающего с двумя лоточницами. Гуляев в его крагах и
серой блинчатой кепке казался на базаре совершенно инородным телом, и Сашка