"Юлий Файбышенко. Дело часовщика" - читать интересную книгу автора

- Без тебя знаю, - пробурчал Клешков.
Дверь хлопнула, и он остался в доме наедине с мертвым.
Клешков покосился в сторону убитого. Все было по-прежнему, только в
лице, как показалось ему, прибавилось зеленовато-синего цвета.
"Может быть, еще вчера убили?" - подумал Клешков. Труп был обнаружен
утром, потому что кому-то из милиционеров потребовалось починить часы, и,
поскольку часовщика на обычном месте не оказалось, он направился к нему на
дом, благо на рынке всегда могли найтись люди, знающие, где живет каждый из
лоточников и иных завсегдатаев базара.
"Не работал он со вчерашнего вечера, - думал Клешков. - Прийти к нему
могли в любое время. Но за что все-таки они его убили?"
Он опять обошел весь дом. Видно было, что хозяин не очень-то следил за
ним. У парадного выхода, который с улицы был забит досками, изнутри была
антресоль. Сбоку стояла лестница. Сашка поднялся по ее скрипучим
поперечинам, залез на самую антресоль, доски заскрипели.
Антресоль была завалена разным тряпьем. Видно было, что и тут
пошуровали недавние пришельцы. Все было перевернуто, все раскидано. Старые
нижние рубахи, какие-то лоскуты. Сашка, сидя на корточках, перебирал все
это. Сейчас он злился и мучился.
В угрозыске Сашка работал четвертый месяц, а до этого служил на
электростанции в губернском городе. Он уже написал десяток заявлений с
просьбой отправить его на фронт, но ответ был один: рано. Наконец его
вызвали в губком и выдали направление в Суховский угрозыск. "Иди, - сказал
ему секретарь, - прививай там, в милиции, дух нашей комсы... А насчет
фронта - запомни, товарищ Клешков: для комсомольца и коммуниста сейчас везде
фронт".
И он уехал в Сухов. Уезд был неспокойный. То в одном, то в другом селе
отказывались сдавать хлеб по разверстке, стреляли в комбедчиков и
коммунистов. Три месяца назад объединенные банды Краскова и Хрена вырезали
продотряд Двенадцатой армии, когда он появился в богатом лесном селе
Бывшеве. Сашка уже участвовал в операциях против банд, но сам должен был
раскрывать преступление впервые. И поэтому он молча сидел на антресолях и,
зажигая спичку за спичкой, рассматривал богатство, которое, достанься, по
его мнению, другому следователю, послужило бы наверняка к полному раскрытию
преступления, а для него, Сашки Клешкова, комсомольца с электростанции,
окончившего всего три класса реального, а потом удаленного за невнесение
платы за обучение, для него все это было темный лес.
Но вот посреди тряпок показалось что-то иное, и Сашка свободной рукой
выгреб и успел заметить, перед тем как спичка обожгла ему пальцы, поношенный
офицерский френч. Спичка погасла. Сашка хотел было зажечь другую, как вдруг
ударила дверь и он услышал тяжелые и осторожные шаги. Дом был старый, сухой,
все комнаты прослушивались насквозь. Сашка, стараясь это делать как можно
тише, зарылся в тряпки и стал ждать, что будет.
Шаги стихли. Видно, вошедший добрался до трупа. Тишина длилась так
долго, что Сашка подумал, не пригрезились ли ему все эти страхи. На всякий
случай он ощупал карман пальто: браунинг был на месте. Сашка сунул руку в
карман, нашел его ребристую рукоять и успокоился.
Шаги опять зазвучали. Слышно было, как хрипнули дверцы буфета, потом
загремели ящики комода, звякнуло что-то. Шаги приближались. Сашка,
вцепившись в рукоять браунинга сразу вспотевшей рукой, соображал, что ему