"Юлий Файбышенко. Троянский конь" - читать интересную книгу автора

Мацесты.
- Это ты... - сказал толстый внушительно, - ты давай без этого... Не
ковыряй...
- А пра-вильно говорит, - сказал второй, - сидим, как птенцы в
гнездышке. Никак не вылупимся. Все воюют, а мы сидим!
Редькин крикнул из темноты:
- Доктор, тебе на завтра дело придумали!
Ночью Борис никак не мог заснуть. Дважды видел одно и то же. Подходят
два солдата, в серых мундирах и пилотках, в пыльных сапогах, со "шмайсерами"
на груди. "Аусвайс!" - скажет один. Второй будет сторожить дулом его
движения. Он вынет и протянет им бумажку. Один будет долго рассматривать ее
перед глазами и на свет, а потом скажет что-то второму, и в два приклада они
сшибут и покатят его по земле. А потом допросы, пытки...
"А ты, - подумал Репнев, - ты, моя любимая, ты по мне заплачешь, когда
узнаешь, что меня нет? Так ты и не поняла, что ушел я только потому, что,
если бы первой ушла ты, я бы не выдержал..."
На Волхонке, где полно было молодых красавцев офицеров, он встретил ее
с рослым лейтенантом. Они шли и чему-то смеялись. И по тому, как, почти
припадая к его плечу, она глубоко и звеняще смеялась, он все понял. Должно
быть, что-то отразилось на его лице, когда он миновал их. Потому что она
подбежала выяснить, что с ним.
- Ничего, - сказал он, - возился в анатомичке, устал.
И с тех пор он с ней мало разговаривал. Впрочем, он почти тут же уехал.
Подошел и молча присел к костру Копп.
- Ганс, - сказал он, - все-таки хорошо, когда знаешь, что если умрешь,
то за настоящее дело. Разве не так, Ганс?
- Да, - сказал Копп, - я вижу, вы за добро. Но вы убиваете... И те,
кого вы убиваете, говорят на моем языке.
- Война, - сказал Репнев. - Война, Ганс. И мы не на фронте, а в лесу. А
кругом рыщут эсэсманы и сжигают жидким фосфором живых людей. И нет пощады,
Ганс.
- Но пощада должна быть, - с глубоким убеждением сказал Ганс, - не
может быть добро беспощадным.
- Иногда может, - Репнев сел на траву. Роса еще только-только выпала, и
несколько минут можно было лежать, не боясь промокнуть. "Ганс хороший
человек, - думал он, - идеалист. Это прекрасное слово - "идеалист". У нас
его в последнее время опошлили. Идеалист - это человек, способный умереть за
свои идеалы. И среди наших материалистов множество идеалистов в этом
смысле".

Солнце, прорываясь сквозь листву, обдавало ее лицо жаром. Она вспомнила
лето сорокового года, канал у Тушина и Колины ладони на своих щеках...
Опять зашелестели шаги за штакетником. Она встала. Ей больше не
хотелось встречать ненавидящие взгляды соседей. По черному ходу она вышла
наверх. Дом был высокий, хоть и одноэтажный. Внизу погреб, кладовая,
каменный фундамент, вверху жилые комнаты. Нюша была на базаре, Бергман с
Иоахимом в госпитале. Дом был пуст. Зачем-то крадучись, вошла в комнату
Бергмана. Предательски поскрипывали доски расхлябанного пола. В узкой
спальне на маленьком раскладном столике лежала стопа исписанных бумаг.
Стояли пузырьки с туалетной водой и одеколоном. Лежало, выровненно, одна