"Юлий Файбышенко. Троянский конь" - читать интересную книгу автора

и, когда веки старухи затрепетали, прижал флягу к ее губам.
- Пейте, пейте, бабушка, - умоляла, поддерживая флягу, Полина. Старуха
глотнула, глаза у нее стали осмысленными. Она вздрогнула, узнав Полину, и
зажмурилась.
- Вставайте, бабушка. - Полина потянула ее вверх, подсунув руку под
мышки. Иоахим и тут помог. Старуха моргала, щурилась на немца, отводила
взгляд от Полины.
- Пойдемте к нам, бабушка, - потянула ее Полина, - мы вас перевяжем.
Откуда-то появилась Нюша.
- Пошли, пошли, Васильевна, - сказала она, отстраняя Иоахима, -
досталось-таки от злыдня.
Но бабка вывернулась из-под руки Полины и закултыхала по улице, часто и
непонятно оглядываясь на них.
- Доумничали! - сказала, вся как-то оседая на ноги, Нюша. - Запишут нас
с тобой, Полька, в немецкие овчарки.

Бор глухо гудел вокруг. Рослые мачтовые сосны стояли просторно, отступя
друг от друга, и только там, где в их плотную хвою врывались косяки ельника,
лес густел, смыкался, становился на пути. Репнев, поддерживая Коппа,
осторожно выдирал сапоги из кислой рыжей земли, сплошь усыпанной иглами.
Хвойный ковер пружинил, прогибался, истончался под сапогами.
Репнев останавливался, удерживая за шинель готового упасть Коппа, и с
трудом переводил дыхание, все глядел на это апрельское многоцветье... Пьяный
дух апрельской земли туманил голову.
Вторые сутки они брели, не смыкая глаз. Вчера, расстреляв последние
патроны, Редькин приказал оставшимся шестерым пробиваться отдельно к базе.
Там, в глухом черном бору, надежно огороженном болотами и гнилым лесом, на
базе должны были ждать люди, боезапас и продовольствие.
Егеря шли по пятам, и только после того, как их группа распалась, лай
собак и выстрелы позади стихли. Теперь до базы оставались считанные сотни
метров. Может быть, они уже вышли прямо к ней. Тут должно быть небольшое
болотце со скрытой гатью через него, а потом и она, база. Вопрос в том,
правильно ли они определили дорогу, хотя хождению по азимуту Борис был
обучен с детства.
И сейчас он стоял, держа Коппа за шинель, под огромной сосной и смотрел
на рыжую поляну, открывавшуюся за стволами. Где-то здесь должно было быть
болотце. Если они сбились с дороги, опять начнутся скитания. Копп болен, у
него сильно задета пулей мышечная ткань. Его надо лечить. Придется искать
деревню. Это трудное дело. Даже не сам поиск деревни, а попытка приживления
в ней новых людей непроста. Тем более один из них немец. Мужики совсем не
разбираются в разнице между немцами и австрийцами. Могут и убить. А то и
продадут полиции или фельджандармерии. Деревня в войну хуже болота, никогда
не знаешь, где обопрешься, а где провалишься.
Копп забормотал что-то. Начал бредить. Борис, напрягая все силы, усадил
его, привалил спиной к стволу. Копп так забородател, что только по багровому
лбу можно было заметить жар. Сквозь грязные потеки из-под немецкой пилотки
проблеснул пот. Капли, пробивая дорожки в коросте грязи, бесследно гасли в
дымчатой волосне лица. Борис подтянул обвисшего австрийца, поплотнее навалил
его на ствол и, оставив его одного, двинулся к поляне.
Озираясь, он ступил на поляну, огляделся. Метрах в двухстах впереди