"Юлий Файбышенко. Троянский конь" - читать интересную книгу автора

испытание, и выяснилось, что все казавшееся прочным, решенным, обдуманным
так хрупко. И оказалось, что она ни к чему еще не готова. А жизнь требует
готовности и силы.
Николай и сейчас в воспоминаниях был милый, умный, сильный. Но, как и
тогда в Москве, была в нем отдаленность. Они познакомились, когда она
поступила в институт. После школы она работала в библиотеке. Мать плакала от
капризов дочери, считала необходимым заставить ее поступить в вуз, говорила,
что ее призвание лингвистика, языки, что она должна пойти по материнской
дороге. Отец молчал. Он положил себе за правило не принуждать. Он считал
лучшей системой воспитания английскую: старшие не вмешиваются.
Потом вдруг Полину страстно потянуло к книгам. Поступила в медицинский
институт легко (хотя выбор специальности удивил всех), знаний было
прикоплено достаточно. Хватило книг в отцовском кабинете, хватило широты
интересов, чтобы за два года не только не забыть школы, а двинуться дальше.
Институт сначала затянул ее всю. Лекции, библиотека, собрания на курсе,
осоавиахимовский кружок, вечера... И вот посреди всего этого вихря выявилась
и встала, властно притягивая к себе все внимание, высокая фигура
русоволосого молчаливого парня - по мнению многих, светоча предпоследнего
курса. О нем много говорили, его знал весь институт. Но она узнала его
случайно, потому что при всем участии в институтских и курсовых заварухах
жила, как привыкла, в себе, тщательно сохраняя и отгораживая ото всех свои
душевные невзгоды и радости.
- Полюшка, - всовывается в дверь Нюша, - а в лесу-то страшенный бой
идет! Из минометов бьют и пулеметами режут. Энтот вчерашний немец-то, фон
Шренк, обещался наших наскрозь там положить! Ох и дела на божьем свете,
спаси и помилуй нас, боже!
- Отобьются наши?
- А вот айдате на базар, там и узнаем. Засиделась совсем. Чего носа из
дому не кажешь? Уж люди невесть что наговаривают...
- И что же это за "невесть что"?
- Да говорят, немец девку привез и прячет. Полюбовницу свою!
- Пусть болтают.
- Нельзя, Полюшка, никак нельзя, чтоб в такое время плохо люди о тебе
говорили. Уж я нарочно по соседям хожу, баю, как ты с ним слово не
вымолвишь. Без этого б совсем ославили.
- Нюша, ты обо мне не заботься.
- Да что же ты такое толкуешь! - всплескивает руками Нюша. - Как же мне
о тебе, горемычной, не заботиться? Молоденька совсем, в чужом краю одна...
Да кто ж и позаботится, как не я?
Полину трогает преданность старой женщины, действительно, что бы с ней
было, если б не Нюша. Она вскакивает, порывисто обнимает ее.
- Спасибо тебе, Нюша. Пошли на базар.

На базаре скрипят подводы, кричат торговки. Разводя прикладами толпу,
проходит немецкий жандармский патруль. Блестят латунные бляхи на груди
рослых солдат. На ступеньках "Парикмахерской Анциферова", где "стригут,
бреют, укладка и крашение волос", сидит нищий старик, в картуз его бросают
кто мелочь, кто оккупационные кредитки. У картофельного ряда столпотворение.
Тут у возов разговоры. Полина с Нюшей встали было в очередь. На них
оглянулись, общий оживленный разговор затих. Потом какая-то женщин;? в