"Юлий Файбышенко. Розовый куст " - читать интересную книгу автора

имущества банды Ванюши. Клейн считал, что агент губрозыска должен быть одет,
как большинство населения города. А теперь все больше входила в моду
штатская одежда, хотя в губкоме, губисполкоме и в некоторых других
учреждениях все еще не решались изменить френчу и галифе. Война только что
кончилась, да и кончилась ли? На севере добивали Пепеляева. Владивосток лишь
полгода как стал советским. Подошел Стае.
- Поедим?
- Есть что?
- Хозяйка в кредит дала.
Пока ели, Стас листал книжку по цветоводству. В последнее время он
бредил цветами. Добыл где-то семян и под смешки хозяйки засадил ими угол
сада. Не было на свете более рачительного цветовода.
- Мне вчера Селезнев втык сделал, - говорил Стас, жуя горячую
картофелину и морщась от ее жара, - говорит, я должен политпросветработу
усиливать. А то, говорит, всякие там Гонтари черт знает какую бузу разводят,
а мы им отпора не даем.
- Не знаю, - сказал Климов, - за что Гонтарю давать отпор. Нормальный
парень... А вот Селезнев твой...
- Селезнев человек идеи, - перебил его Стас. - А нот Гонтарь и Филин -
это точно: сознательности в них не вижу.
- Плохо свое дело делают? - спросил Климов. - Не припомню, чтобы тот
или другой на дежурство не вышли, с опасной операции сбежали...
- Разве только в этом человек познается?
- В чем же, Стас? - спросил Климов, подчищая тарелку. - Объясни ты мне:
живет на свете человек, хорошо делает свое дело, не подставляет другим ногу,
смотрит на мир, видит его радости и с ними радуется, видит его недостатки и
пытается их исправить. Разве это плохой человек?
- Эх, Витя, - с горечью сказал Стас, - не идейно ты мыслишь, не
социально. Главное дело, на чьей человек стороне, за чью идею он готов
голову положить!
- А если за свою собственную? - засмеялся Климов.
- Вот такой человек и есть индивидуалист и негодныйдля общества
элемент.
Стас не умел жить без политработы, зря его в этом упрекал Селезнев.
- Вечером увидимся? - спросил Климов, дожевывая последнюю картофелину.
- Дежурю в танцзале Кленгеля.
- Тогда до завтра.
Бегом, потому что опаздывал, - а Клыч этого не любил, - Климов вылетел
из калитки.

...В комнате подотдела на подоконнике сидел Селезнев в роскошном сером
костюме, белой сорочке и "бабочке", туго стягивающей красную жилистую шею.
Кепкой он сбивал пылинки с отглаженных брюк. За столом писал что-то Потапыч,
дымя короткой обкуренной трубкой. В галифе и спортивной фуфайке,
обрисовывавшей мускулатуру, прохаживался Филин.
- Не, ей-богу, - говорил, морща низкий лоб и самолюбиво посматривая на
остальных. - Если что, я отсюда сматываюсь и открываю спортзал для гиревого
спорта.
- Капиталец накопил? - спросил Селезнев, усмехаясь.
- Капитал найду! - упрямо тряхнул челкой Филин. - А без гирь жить