"Александр Александрович Фадеев. Разлив" - читать интересную книгу автора

- Брось, стара, излышний машкерад, ну его к бису! - сказал он
насмешливо. И добавил по-русски: - Тебе, может, забава, а мне-то уж надоело.
Дура...
- Ах ты, безбожник! - обиделась старуха. - А еще поп! Вон с тем чертом
два сапога пара, - указала она на сына.
- Не любят нас с тобой старухи, - сказал отец Тимофей Стрюку. - А по
всему, должны бы старухи попа уважать. В других местах так водится. Впрочем,
каков приход, таков и поп... Я к тебе, лесная твоя душа, - обратился отец
Тимофей к Жмыхову.
Он сел рядом на лавку и, вытащив из рваного подрясника кисет, стал
вертеть грубыми и желтыми, как ореховое лыко, пальцами толстую цигарку.
- Ты что? Уже?.. - спросил Стрюк, подмигивая.
- Ни синь пороха... Я в поле был. - Он заклеил цигарку и задымил. -
Гречка моя не всходила, а пшеница на низу лучше других. Огурцы пропали,
попадья плачет. Дура...
Были у попа игривые черные брови, полтавские глаза и нос большой и
мясистый, цвета пареной луковицы. Он косился на Каню и часто сморкался в
изнанку подрясника.
- Так вот, к тебе, - снова обратился он к Жмыхову. - Возьми меня в
Сундугу. Едешь, говорят?
- Вещей много?
- Вещей?! Чу-дак!..
Отец Тимофей расхохотался и долго кашлял, поперхнувшись дымом. Кашель
его был откровенен и весел, как смех. Пахло от попа землей, самогонкой и
Библией, и был он так же жизнелюбив, пьян и мудр.
- Вещей... Чудак!.. Что я, невеста с приданым, што ли? Мне за
жалованьем съездить.
- А платят?
- Платят. Дурни...
- Эт-та поумнеют, - сказал Стрюк резонно.
- А мне хоть бы хны, - усмехнулся поп. - Подрясник сбросил, волосы
подстриг, а пашня у меня своя. Гуляй - не хочу.
Стрюк взял со стола первую попавшуюся газету и сунул ее священнику.
- Ну их к бису, - отмахнулся отец Тимофей, - я их и раньше не читал...
Так возьмешь? Нет? - насел он на Жмыхова.
- Ясное дело, возьму. Приходи завтра со светом.
- Ладно... Дочка-то у тебя, а? Выросла...
- Выросла, да не для тебя, - съязвила Каня.
- Я и не говорю, что для меня. Дура...
Он расправил плечи, потянулся и зевнул.
- Людская глупость навевает скуку, - сказал безобидно. - Пойду...
И когда сенная дверь захлопнулась за ним, кузнец сказал:
- Чудак поп, а на работе лучше мужика.


6

С полночи зацедил дождь, упорный и однообразный. Несмотря на уговоры
Стрюка, Жмыхов выехал на рассвете мокрого и скользкого утра. Отец Тимофей
прибежал еще затемно со сверточком под мышкой.