"Александр Александрович Фадеев. Рождение Амгуньского полка" - читать интересную книгу автора

Они произвели на Селезнева самое хорошее впечатление. У старичка были
длинные, опущенные книзу хохлацкие усы и густые седоватые брови. Он, видимо,
любил поговорить и после каждой фразы как-то особенно щурился. Морщины на
его маленьком шершавом лице, черные от въевшейся копоти и машинного масла,
делались при этом еще чернее и глубже.
- Ты видел ево... пароход-от, голова? - говорил он с добрым затаенным
смехом в глазах. - Дрянь посудинка-то, ну? Ничево-о, голова! Нала-адим. Там
в машине малость частей не хватает, дак в депе можно раздобыть - пойдет...
- Как же тебя записать? - спросил Селезнев. - Машинистом?
- Люди механиком звали, а хошь - пиши машинистом... Нам все едино... Мы
народ не гордый...
Он засмеялся мягким, беззвучным смехом, похожим на шорох дыма в
пароходной трубе.
- Механиком и запишем, - серьезно сказал Селезнев. - А матросы тут все?
- Пятерых нет, - сказал "механик", - удрали.
- Босотва! - презрительно добавил нескладный чубатый парнишка. -
Трусят...
- Перело-овим! - уверенно загудели остальные.
Селезнев отвел ребятам место в конторе и выписал им паек.
Работа пошла веселее.
В тот же день пришел капитан парохода - костлявый мужчина лет сорока,
одетый, несмотря на стоявшую теплынь, в теплую казачью шинель и такую же
папаху. Он относился к своей судьбе со странным безразличием, и Селезнев
долго не мог отгадать, каково его действительное настроение. Они вместе
прошли на пароход, где уже возились маленький механик и раздобытые им
неизвестно откуда слесаря и плотники. Увидев, что работа кипит, капитан
несколько оживился.
- Пятьдесят восемь лет посудинке! - сказал он с неожиданными ласковыми
нотками в голосе. - Отец мой сорок лет на ней плавал. На Ханку и к
Николаевску ходил. Тогда тут еще маленький поселочек был, а теперь -
город...
Последнее слово капитан произнес с легким оттенком неодобрения и даже
досады.
- Тебя как звать? - спросил Селезнев.
- Усов, Никита Егорыч.
- Тезка, значит? Ладно. Так вот, Никита Егорыч, назначаю тебя старшим
по ремонту. Понял? Все, что требуется, докладывай мне. Срок - неделя.
- Недели мало, - сказал капитан, снова переходя на безразличный тон.
- Неделя! - решительно отрезал Селезнев.
Капитан помялся, потеребил выцветшие казачьи усы и, как-то сбоку глядя
на Селезнева, сказал тем же безразличным тоном:
- Попробуем. Я хочу вам сказать, что я, конечно, не интересуюсь
политикой. Но японцы тоже не по мне. Я не стану тормозить дело.
- Еще бы ты стал тормозить! - с обычной грубоватой и вместе с тем
незлобивой насмешкой воскликнул Селезнев.
Но он понял капитана очень хорошо. Старый речной судак действительно
боялся политики и предпочел бы сидеть дома. Но раз его сволокли с нагретого
места, он решил работать не за страх, а за совесть, как работал на "Хорунжем
Былкове", когда тот вылавливал большевиков.
На другой день Назаров привел "хозяйственного человека".