"Авраам Иехошуа. Любовник" - читать интересную книгу автора

дворец, стоит у подножия горы в море, которого не видно. Великолепный
спектакль для бодрствующих людей. Я иду за подушкой и одеялом, возвращаюсь,
а корабль уже исчез, хотя казалось, такая громадина даже с места не сможет
сдвинуться.
Однажды мне удалось уснуть на диване в гостиной, но не в эту ночь. Я
чувствую шероховатость обивки, лежу четверть часа, полчаса. Рука тянется к
приемнику.
Какой это язык? Греческий? Турецкий? Сербский? Трогательные песни, и в
быстрой речи диктора такие сексапильные интонации, старые женщины звонят ему
умильными голосами, они ужасно смешат его, чувствуется, он просто
покатывается со смеху. Я чуть не присоединяюсь к нему. Ведь вот не все спят.
Но голос вдруг пропадает. Начинается реклама кока-колы, машины "фиат",
последняя песня, полусонная дикторша, очевидно, желает слушателям спокойной
ночи. Гудок. Станция прекратила работу. Уже перевалило за час ночи.
И еще эти стрелки, ползут еле-еле, до рассвета часов пять, не меньше. Я
сижу в кресле, уже не могу даже лежать, готова разреветься.
Интересно, а что с этим человеком, стучащим на машинке, я почти совсем
забыла о нем, о человеке, который печатает на машинке по ночам в доме на той
стороне вади. Я иду в ванную и через маленькое окошко, выходящее на другую
сторону, на вади, ищу его освещенное окно. Он там, честное слово, привет
этому человеку, стучащему на машинке, пишущему по ночам. Сидит у своего
стола и трудится вовсю. Мой ночной товарищ.
Несколько недель тому назад я обнаружила его совершенно случайно.
Холостяк? Женатый? Кто его знает. Днем жалюзи опущены, и только ночью виден
его одинокий огонек, он работает над чем-то, пишет и пишет. Каждый раз я
решаю сходить туда, за вади, найти его дом и узнать его имя. Я бы позвонила
ему и сказала: "Господин, стучащий на машинке, я слежу за вами по ночам с
другой стороны вади. Что вы пишете? Исследование? Роман? О чем? Напишите о
бессоннице у пятнадцатилетней девчонки, о какой-нибудь ученице десятого
класса, которая каждую четвертую ночь мается без сна в своей кровати"... На
глаза у меня наворачиваются слезы...
Я быстро одеваюсь, снимаю пижамные штаны и надеваю толстые шерстяные
брюки, на пижамную кофту набрасываю большой шарф, беру зимнюю куртку, папину
меховую шапку, гашу свет во всем доме, открываю входную дверь, зажимаю ключ
в кулаке, спускаюсь по темной лестнице, выхожу на улицу. Маленькая ночная
прогулка около дома. Сто метров по склону, до поворота, где погиб Игал, и
обратно. Если бы мама и папа знали об этой прогулке, они убили бы меня.
Сейчас полтретьего, на ногах у меня домашние туфли, ступни замерзли, а я,
заглядевшись на звезды, бреду по пустынной мокрой улице. Вдруг какая-то
машина со слепящими фарами промчалась мимо по склону и затормозила метрах в
пяти от меня. Я застываю на месте. Машина быстро катит назад, в кабине
зажигается свет, кажется, мной заинтересовались. Может быть, думают, что я
проститутка? От страха я роняю ключ в лужу, из машины кто-то вылезает,
кто-то высокий, улыбается. Я поднимаю ключ и бегу обратно, взбираюсь по
лестнице, влетаю, запыхавшись, в дом, захлопываю дверь, быстро раздеваюсь и
залезаю с головой под одеяло.
Чем все это кончится? Эта ночная жизнь. Что грызет меня? Ведь все
совсем неплохо. Хорошие подруги, дома меня балуют, мальчики начинают тайком
влюбляться в меня, я-то знаю, не говорят ничего, но уже не могут скрыть - я
чувствую на уроках их взгляды, они буравят меня, скользят по моим ногам.