"Шарль Эксбрайя. Ночь святого распятия" - читать интересную книгу автора

кило, волосы и глаза - черные и смуглая кожа (поэтому, кстати, там, за
океаном, меня частенько принимают за мексиканца).
Мне очень хотелось остановиться на мосту Алколеа и долго смотреть, как
струятся воды Гвадалквивира. Как я люблю Гвадалквивир! Все мое детство
прошло на его берегах! Но я даже не надеялся когда-либо снова его увидеть,
потому что на перелег из Вашингтона в Севилью, да еще через Париж, нужно
куда больше долларов, чем скопилось на моем банковском счету. Поэтому,
когда Клиф Андерсон спросил, не хочу ли я провести Страстную неделю в
Севилье, я чуть не бросился ему на шею. Но Клиф - человек отнюдь не
сентиментальный, и я отлично знал, что предложение сделано не по доброте
душевной - просто шеф считает меня одним из лучших агентов ФБР в
подведомственном ему отделе по борьбе с наркотиками.
От Кордовы меня теперь отделяли двенадцать километров. Я ехал
медленно, очень медленно, как будто для того, чтобы насладиться красотой
пейзажа, но на самом деле - окончательно почувствовать себя человеком, чью
роль мне предстоит играть. Это и я, и в то же время не совсем я: испанец,
решивший навестить родину после долгого отсутствия. Мне следовало забыть,
что я говорю по-английски, как уроженец Бруклина, и вообще выбросить
Вашингтон из головы. Важнее всего было хорошенько усвоить, что все это
время я безвылазно жил во Франции. К счастью, покинув Андалусию, мы с
родителями два года провели в Париже, маме с папой там нравилось, и,
вероятно, они так и остались бы там до самой смерти, не пригласи их один
дальний родственник в Нью-Йорк, где он держал бакалейную лавку. В
американской школе я продолжал заниматься французским и теперь знаю его как
родной. Иначе Андерсон, надо думать, ни за что бы меня не выбрал. Ему в
первую очередь требовался агент, владеющий испанским и французским не хуже
английского. Впрочем, Клиф не стал полагаться ни на мои бумаги, ни на
утверждения, а учинил суровый экзамен. Для начала мне пришлось битый час у
него на глазах беседовать с бежавшим в Штаты уроженцем Мадрида. Потом шеф
пригласил меня к себе ужинать, но опять-таки лишь потому, что принимал в
тот вечер француза. Я выдержал оба испытания, благодаря чему и сидел сейчас
за рулем "ситроена", глядя на первые дома в пригороде Кордовы, где в саду
Виктории должен встретиться с Мануэлем Эскуарисом.
Я въехал в Кордову по древнему, выстроенному еще римлянами мосту, и,
дружески помахав рукой статус Сан-Рафаэль, сразу же направился на Пасео
дель Гран Капитан <Известная гостиница. Названа в честь Диего Фернандеса де
Кордова, графа де Кабра, который был одним из правителей города и отличался
необычайной храбростью. - Примеч. перев.> - именно там всегда
останавливаются туристы с туго набитым песетами кошельком, а потом пошел
пропустить стаканчик в "Мадриде". Надо ж немножко навести порядок в мыслях
и чувствах... А Мануэль пусть чуть-чуть подождет.
С фотоаппаратом, подпрыгивающим на груди на каждом шагу, я вполне
похож на обычного любопытного путешественника, который приехал полюбоваться
Большой мечетью, превращенной в собор <Мечеть была заложена в 785 г. эмиром
Абдеррахманом I. В XIII - XVI вв. превращена в христианскую церковь. -
Примеч. перев.>. Не забыть бы только время от времени щелкать
фотоаппаратом, хотя вероятность, что за мной могут следить, очень невелика.
Честно говоря, я сам толком ничего не знал о задании, поскольку наш патрон
Клиф Андерсон настолько боится внушить своим агентам предвзятое мнение, что
всякий раз посылает нас на дело почти как слепых котят. И уж мы сами