"Шарль Эксбрайя. Семейный позор" - читать интересную книгу автора

- Я? Но ведь это же ты...
- Я? О Матерь Божья! Чего только не приходится выслушивать! Может, это
я, обесчестив и себя и свою семью, пошла работать в полицию?
- Нет, это ты с детства бесчестишь себя, таская чужое добро!
- Бруно! И ты смеешь утверждать, будто я не порядочная девушка?
- Конечно, не порядочная!
- О!
Пэмпренетта задыхалась от гнева, обиды и полного непонимания.
- И тем не менее ты хочешь на мне жениться? - с трудом пробормотала
она.
- И даже очень!
- Но почему?
- Потому что я люблю тебя, Пэмпренетта, и никогда не смогу полюбить
другую.
И они снова обнялись, забыв о логике и думая лишь о переполнявшей обоих
нежности. К полудню Пэмпренетта и Бруно окончательно решили, что теперь они
жених и невеста. Девушка согласилась вести праведную жизнь вместе с Бруно и
во имя любви решительно и бесповоротно перейти во враждебный всем ее родным
и близким клан. Домой мадемуазель Адоль возвращалась веселая, как жаворонок
весной, и совершенно забыв, что некий Ипполит Доло собирается просить ее
руки.


Покидая улицу Лонг-дэ-Капюсэн, инспектор Пишранд не сомневался, что,
сам того не желая, а может, и нарочно (разве поймешь этого старого черта
Элуа?) Великий Маспи подтвердил его подозрения насчет виновности Тони
Салисето в убийстве Ланчано. Однако при всей своей уверенности инспектор не
питал ни малейших иллюзий, что ему удастся найти мало-мальски серьезные
улики против каида. Салисето был признанным главой наиболее опасных
марсельских преступников, и его все боялись. Любой, кто вздумал бы сболтнуть
лишнее, тут же подписал бы себе смертный приговор. И Пишранд прекрасно
понимал, что Ратьер ничего не добьется от своих обычных осведомителей,
поскольку Салисето они боятся куда больше, чем полиции. Поэтому инспектор
решил устроить в стане врага небольшой переполох, пустив в ход далеко не
самый честный прием. Впрочем, для него цель вполне оправдывала средства.
Пишранд обошел большую часть кабачков, расположенных около Биржи, и в
конце концов отыскал своего молодого коллегу Ратьера. В тот момент, когда
Пишранд его заметил, Жером разговаривал с каким-то типом с неприятными,
бегающими глазками. При виде хорошо известного всей городской шпане
инспектора парень мгновенно испарился. Пишранд рассчитывал, что к его
разговору с Ратьером прислушается не одна пара ушей. Но именно огласки он и
добивался. Инспектор сел за столик слегка удивленного коллеги и заказал
пастис.
- Ну, малыш, чего-нибудь добился?
- Нет. Все как воды в рот набрали.
Пишранд рассмеялся.
- Этого и следовало ожидать! Я предупреждал шефа, что это не лучший
способ прижать Салисето к стенке.
Полицейский почувствовал, как напряженно замерли сидевшие за соседними
столиками, едва он произнес имя каида. Ратьер был далеко не дурак;